Мечта империи

Проб задумался. Сообщение гладиатора могло быть куда страшнее сегодняшнего убийства. Да, кто-то убил Цезаря. Но кто-то пожелал, чтобы его убили. Уже неважно, кто нанес удар. Все виноваты и невиновны. Есть желания. Нет действия. Мысль управляет и убивает. Ненависть разит на расстоянии. Кинжал в руках безвольных исполнителей. Проб долго смотрел в окно, забранное частой решеткой. За окном была чернота. Ни малейшего намека на свет. Только мрак и духота. Рим спит и грезит о собственной гибели. Но Рим еще может проснуться. Во всяком случае, Проб надеялся на это. А на что надеялся Юний Вер? И надеялся ли он вообще?

– Кто убил Цезаря?

– Не знаю. – Веру казалось, что каждый ответ приближает его к краю пропасти, откуда веет засасывающей пустотой.

– А что ты вообще знаешь, Юний Вер?

Вер в самом деле знал так мало. Он не знал, почему начинаются войны. Почему ради своей прихоти человек готов причинить другому столько горя. Не знал, почему люди упрямы в ненависти и так обожают свои пороки. Почему стремятся к власти и не стремятся к познанию. Почему человеческий разум не замечает собственных ошибок и с восторгом громоздит одну на другую. Почему человечество время от времени охватывает массовое безумие, и людям хочется только разрушать, разрушать и разрушать. И в чем тот чудовищный изъян их мира, о котором говорил Элий. Вопросов сотни и тысячи. А Вер не знает, не знает, не знает… Есть заговор. И если нити его не пресечь, он погубит Рим, – это все, что мог ответить Юний Вер. Да, заговор есть, а заговорщиков нет. Бывает же такое. Или… Все заговорщики? Каждый в своем углу? И каждый владеет тайной? Бесчисленные нити сплелись в огромную сеть. И Рим запутался в этой чудовищной паутине.

– Ты против Руфина? – торопился задавать вопросы Проб.

– Нет.

– Элий хочет быть императором?

– Нет.

– Но он станет Цезарем. Так? Если его участие в этом деле не подтвердится.

– Он не убивает из-за угла. Это не он. Другой.

Проб вновь прошелся по маленькой комнатке. Лампа покачивалась на длинном шнуре. Пятно света прыгало по стенам, скользило по лицам людей и возвращалось на стены. Вер следил краем глаза за белым пятном. Что ты знаешь, Вер? Лишь то, что пропасть рядом. Это много и мало. Белое пятно на мгновение осветило лицо Проба. И тут же перепрыгнуло на стену. Почему лампа качается? Как будто они плывут на корабле в бушующем море. Хотелось бы ему, Веру, что-нибудь заимствовать у центуриона Проба? Его логичность? Его уверенность в себе? Его холодность? Все это у Вера уже есть. Ему необходимо что-то другое. То, что есть у Элия. Любовь и доброту. Может быть, тогда Вер отыщет ответы на вопросы?

– Я тебе верю, – неожиданно сказал Проб. – Знаешь, почему? Потому что Элий – гладиатор, и он бы не стал убивать Цезаря каким-то дурацким резцом. Оружие гладиатора – меч. А резец – для хитреца, который пытался изобразить мстителя. Суета. Актерство. Не Элий. – Проб наслаждался своим умением логически мыслить. Неважно, что все так плохо. Его ум в этом хаосе блестит еще ярче, как клинок гладиаторского меча. И Вер тоже на мгновение залюбовался его логикой и его умом. – И потом, идя на убийство, Элий надел бы черное. Непременно. Пожалуй, мог прийти в белом – знак чистоты его помыслов. Но никак не в сенаторской тоге.

Вер должен был отметить, что Проб хорошо знает Элия.

– Да здравствует ритуал! – воскликнул Проб. – Одним легко его нарушать, другим невыносимо. Элий не нарушает ритуал. Убийца Цезаря нарушает все время. Убийца низок происхождением и душой. Это не Элий. И даже не Икел.

– Но Икел хотел убить Элия! – Веру стало казаться, что Проба совершенно не интересует жизнь Элия. Главное – сплести хитроумную ловушку и поймать в нее неведомого убийцу. Остальное не имеет значения.

– Да, Икел покушался на Элия. Но в этом деле все понятно – мотив и исполнители. А тот, кто убил Цезаря, затаился в темноте. И нам надо его из этой темноты выманить. Мы обвиним в убийстве наследника Корнелия Икела, и настоящий убийца потеряет бдительность, – продолжал плести свою ловчую сеть Проб.

– Но ведь ты сам сказал, что это не Икел! – запротестовал Вер.

– Ты хочешь, чтобы обвинили Элия?

Вер отрицательно покачала головой:

– Но я не хочу, чтобы на Икела валили то, что он не совершал.

– Это обвинение с Икела потом снимут. Как только мы установим настоящего убийцу.

Он так уверен, что откроет тайну и найдет ответ. Но с некоторых пор Веру стало казаться, что ни на один вопрос нельзя найти ответа. Ответов просто нет. Все – тайна. Весь мир и каждый человек. Как «Нереида».

Сердце Вера забилось, зовя неведомо куда.

– Что тебе известно о специальной когорте «Нереида»? – задал свой вопрос Вер.

– Это имеет отношение к нашему расследованию? – насторожился Проб.

– Это имеет отношение к тебе. Твой отец служил в этой когорте и погиб. А ты знаешь, что вместе с ним служили брат Элия Тиберий и младший брат императора Руфина. И еще моя мать – Юния Вер. Все они погибли в один и тот же день. Родным не выслали посмертных масок. А их трибун Корнелий Икел цел и невредим.