Мечом раздвину рубежи

Правильно ли он поступил, предложив услуги Ольге в ее борьбе за сохранение власти своего мужа? Может, для Нового Рима было бы выгодней, чтобы великим князем Руси стал воевода Свенельд? Григорий много думал об этом и после длительных и обстоятельных бесед с Ольгой окончательно пришел к заключению, что именно она может в наибольшей мере устроить Византию в роли правительницы Руси. Не важно, будет ли при этом она править сама или прикрываться именем мужа, великого князя Игоря. Умная, властная, честолюбивая, она вряд ли станет довольствоваться положением хозяйки богатой, сильной, но находящейся на задворках европейской жизни державы. Это великим князьям, проводившим жизнь в бесконечных боевых походах, бесчисленных сражениях, вполне достаточно для счастья славы непобедимых полководцев, грубой лести полудиких подданных, уважения сподвижников-воевод, хвалебных речей и песен гусляров на великокняжеских застольях и пирах.

Однако все это чуждо и неприемлемо для просвещенной, много читающей, знакомой с греческой и римской культурой Ольги, имеющей представление о пышной, увлекательной для знатных женщин жизни императорских и королевских дворов Византии и Западной Европы. Разве может устоять молодая, красивая Ольга перед соблазном видеть подобную жизнь подле себя, быть ее центральной фигурой? А ближайшая дверь в эту жизнь – Византия. Придворная жизнь в ней не только намного заманчивей и романтичней, чем в окружении франкских королей или германских императоров, таких же полуварваров, как и муж Ольги, но сама Византия ближе к Руси по расстоянию, путь к ней по воде легче и безопасней, нежели по болотным хлябям или лесным чащобам к западным соседям Руси. Но чтобы тесно дружить с христианской Византией, соприкасаться с ее дворцовой жизнью, иметь доступ к ее науке и культуре, нужно самой быть христианской державой! Желая быть на равных с Византией и походить на ее царствующее семейство, русская великая княгиня будет вынуждена сама стать христианкой, а со временем обратить в новую веру и своих подданных-язычников! Вот почему Византии выгодна на Руси женщина-правительница.

Но совсем другое дело, если великим князем станет викинг Свенельд. Воитель до мозга костей, могущий в жизни только воевать и грабить, способный удержаться у власти лишь на мечах дружины, он будет вынужден постоянно исполнять желания своих воевод и ярлов, а они предельно просты – новые боевые походы за богатой добычей. А самое близкое и лакомое место для удовлетворения подобных вожделений – Византия, тем более что дорога туда хорошо известна, а наличие богатств не вызывает сомнений. Неразрывно связанный с языческой дружиной, чуждый культуре и искусству, видящий в христианской Византии злейшего врага, Свенельд станет такой же угрозой Новому Риму, как прежде князья Аскольд и Дир, Олег, сегодняшний Игорь, который с таким же успехом мог двинуться в поход на Византию, как на Хвалынское море.

Поэтому он поступил правильно, став союзником Ольги,– ни при одном великом князе-мужчине Византия не видела добра от Руси. Так отчего не проверить, что сможет привнести во взаимоотношения двух соседних держав власть великой княгини-женщины, правь она единолично согласно праву наследования либо управляй вместо недалекого, безвольного мужа? И кто знает, не станет ли со временем великая княгиня Руси в руках другого человека такой же игрушкой, как в ее руках муж Игорь?

– Какой же ответ буртасов? – спросил Игорь у поднявшихся на борт его ладьи Асмуса и Бразда.

– Тот, который мы ожидали,– нет! – ответил Асмус.– Поскольку мы пролили кровь их братьев по вере на Хвалынском море и на берегу Итиль-реки, они считают нас врагами и не позволят ступить на свою землю. Если же мы попытаемся сделать это вопреки их запрету, они нападут на нас и уничтожат.

– Уверен, что буртасскую орду привело сюда не стремление отомстить за единоверцев, а желание отбить нашу добычу. Может, стоило бы предложить им не треть ее, как мы решили, а половину?

– Предлагали,– сказал Бразд.– Но всякий разговор о плате за наш проход к Саркел-реке буртасы переводили на пролитую их единоверцами кровь на Каспии и Итиле. И заявляли, что их бог Аллах не позволяет им вступать в какой-либо сговор с врагами его веры. Я понимаю буртасов и их Бога – зачем довольствоваться третью или половиной нашей добычи, коли есть возможность завладеть ею целиком? Ежели подобное стремление связывается с именем верховного Бога всех мусульман, дальнейшие переговоры бессмысленны.

– Я тоже уверен, что решить наше дело с буртасами миром не удастся,– поддержал Бразда Асмус.– Не для того они собрали супротив нас почти двадцать тысяч всадников. А помимо самих буртасов в их войске еще не меньше пяти тысяч булгар.

– Булгар? – удивился Игорь.– А им что надобно здесь?

– То же, что прежде хазарам, а теперь буртасам,– ответил Асмус.– Тем более что булгарский каган тоже признал своими богами Мухаммеда и Аллаха и заставил многих своих соплеменников поклоняться им.