Меч Томаса

Ратник опустил голову, глаза выпучились, он открыл рот, намереваясь запротестовать, но Люсиль как раз разомкнула пальцы и с тонким визгом полетела вниз. Олег успел увидеть, как мелькнул балахон послушника, в который она все еще замотана, тонкие ноги в широких светлых штанах, потом на него обрушилась бетонная плита, тело опалило болью, суставы хрустнули, а бок заныл сильнее. Олег не устоял и, морщась, упал на колено.

Люсиль на его руках замерла, маленькая и хрупкая, словно не она только что едва не свалила с ног огромного, даже громадного волхва, которого с виду никто и никогда за духовного человека не примет, потому как слишком широк в плечах и высок ростом. Рядом буквально через миг гулко грохнуло, раздался треск веток, а из кустов выпорхнули перепуганные перепелки.

– А ты боялась, – проговорил Олег миролюбиво. – Даже платье не помялось.

Девичья мордочка поднялась на него, глаза взглянули, испуганные и восторженные, но Люсиль не смолчала.

– На мне нет платья.

– Да? – задумчиво протянул Олег. – А я думал, ты балахон под платье приспособила.

– Сразу видно, что вы – пастор, человек мысли, – заметила Люсиль, ее губы чуть растянулись в улыбке, а на щеках отчего-то заиграл румянец. – Платье настоящей леди – это произведение искусства. В нем все должно быть прекрасно и выверено. Рукава, юбки, корсет, а еще воротник, вышивки и непременно шляпка.

В кустах зашелестело, шумно захрустели ветки, из зарослей шиповника выдавился Савмак, рубаха на плече разорвана, в волосах листья и колючки, на щеке царапина, изо рта торчит ветка. Он выплюнул ее и выдохнул с шумом.

– Фух. Кусты спасли. Так бы рухнул наземь и расшибся бы в кисель. А вы чего тут?

– Да вот, – отозвался волхв. – Молимся.

Ратник с одобрением закивал, придирчиво осматривая порванную на плече рубаху.

– Молиться – это всегда хорошо, – согласился он. – Я, пока летел, всем богам, каких помнил, успел помолиться.

– Так ты ж вроде новомодную веру принял, – заметил волхв и поставил Люсиль на ноги. Она зябко повела плечами – успела пригреться в огромных и крепких руках, а теперь стоит одна на траве беззащитной птичкой.

Савмак отряхнулся и вынул откуда-то сзади колючку, поднеся к лицу, внимательно рассмотрел, затем выбросил в шиповник.

– Ну так одно другому не мешает, – ответил он. – Вера новая, боги старые. Какая разница? Помогает и ладно.

– Верно…

– У меня на шее во! – проговорил ратник пылко и оттянул ворот, где под рубахой на груди блестит маленький символ распятия, а рядом на веревке немного длиннее сияет алатырь.

– Уживаются? – поинтересовался волхв буднично.

Ратник хохотнул и приосанился, хотя и скривился, ухватившись за поясницу, которую ушиб при падении.

– А чего ж нет? – отозвался он. – Главное, чтоб в душе уживались. А душа у меня широкая.

Люсиль недовольно хмыкнула, но промолчала, если раньше не боялась встревать в разговор, даже если тема беседы ей чужда, то теперь только фыркает, но помалкивает.

– Хорошо, когда душа широкая, – согласился волхв. – Тогда там найдется место всякому полезному.

Савмак покивал, выдернул еще пару колючек из мягкого места и отошел от кустов, опасливо поглядывая на них через плечо, словно сейчас оживут и погонятся, впиваясь острыми шипами в обветренную кожу.

– Пастор, – обратился он, окинув задумчивым взглядом сосну, с которой только что грохнулся, – мы, эт самое, куда теперь? И где мы вообще?

Ратник даже в трудные моменты простой и понятный, ему подавай приказы, да побольше, а он их с готовностью исполнит. Такие люди всегда были нужны сперва у вождей племен, потом у всяких каганов и конунгов, затем князей, теперь вот императоров и королей. Как дальше величать себя будут правители – еще вопрос, но руки их всегда будут состоять из вот таких ратников. Потому как без них правитель вроде даже и не правитель, а так – возмутитель спокойствия.

Олег послюнявил палец и поднял над головой. Ветерок свежий, мягкий и прохладный, дует с северо-запада, что значит – там вода. Даже сюда, в лес, тянет запахом соли и водорослей.

– Туда, – сообщил Олег и указал в противоположную сторону.

– Почему? – пискнула Люсиль.

– Потому, – уверенно отозвался волхв. – Не думай много, а то на лбу уже вон морщины.

Люсиль охнула и схватилась за лоб, пальцы стали внимательно бегать по коже, разыскивая ненавистные трещинки на еще такой молодой и юной коже.

Они двинулись через сосновый бор не быстро. После падения с высоты Олег и Савмак прихрамывают, волхв без стеснения держится за бок, там прямо сейчас вовсю идет слаженная работа всего того, из чего состоит все его тело. Стягиваются мышцы, восстанавливаются связки и повреждения, кровь по венам бежит быстро и резво, омывая каждый орган и неся нечто очень важное и нужное.

Савмак, наоборот, храбрится и вовсю делает вид, что совсем не ушибся, но время от времени покряхтывает, а когда приходится перелезать через поваленные деревья, морщится и стискивает зубы. Не дело это – могучему и сильному воину кривиться от боли, аки девка, потому терпит, но идет.