Меч Томаса

Олег пожал плечами.

– Я хотел по-хорошему, – честно ответил он. – Ты не захотела, а возжелала грубо. Разве я могу отказать красивой женщине?

На губах болотницы мелькнула тень улыбки, такой печальной, что показалось – на болоте стало тоскливее и тише, она тяжело вздохнула.

– Ладный ты маг. Жаль, что не могу я тебя себе оставить. Видать, участь моя такая – остаться последней хозяйкой болота во всем мире.

Взгляд Олега изучающе скользнул по золотым отросткам. Душа болотницы заключена в них. Если оторвать все три, она погибнет, но тогда и им будет труднее выбраться из топи. Если забрать лишь один, она ослабнет, но сможет питать своей силой это ожившее бревно.

– Я знаю, что ты задумал, – проговорила болотница упавшим голосом, проследив, куда он смотрит. – Не веришь мне. Я бы тоже не поверила. Мне остается только умолять тебя, маг…

Болотная женщина перед ним сейчас как-то осунулась, сияние кожи померкло, плечи опали, голова сникла, а волосы зеленой лужей растеклись по поверхности воды. В изумрудных глазах болотницы такая усталость, что Олег невольно понял ее. Она разыскивает родную душу, а он сам давно в поисках правды и знает, как это изматывает и разочаровывает, когда верная мысль ускальзывает в момент, когда кажется, что нашел. Болотница правит топью не одну сотню лет, видела, как приходят и уходят поколения, но страшнее всего – ее род исчезает, а ей грозит одиночество и забвение.

– Меняй суть, – посоветовал Олег. – Иначе не выживешь.

– Да как же я поменяю, – горько усмехнулась болотница. – Я же болотная дева, живу в трясине.

– Твоя природа – болото, – сказал Олег. – В болоте много есть. Пар, топь, дно, перегной. Станешь полезной людям – обретешь новую жизнь.

– А как же замуж? – со вздохом спросила болотница.

– Кто тебе запрещает и то, и другое?

На лице болотницы появилась глубокая задумчивость, изящные брови сдвинулись, она даже выпрямилась, словно впервые задумалась о чем-то. Несколько мгновений она стояла неподвижно, Олегу почудилось, что даже превратилась на время в корягу, но потом вскинула подбородок и проговорила:

– Не знаю почему, маг, но я хочу тебе верить. Если ты меня обманешь, тебе будет стыдно.

– Не обману, – уверенно ответил Олег, – все должно меняться, перетекать из одного в другое, ибо если нет движения, наступает гибель. Сперва болото, а потом гибель. Потому надо идти. Всегда идти.

В глазах болотницы заблестела вода, она смахнула со щеки прорвавшую запруду дорожку и даже улыбнулась.

– Езжайте на Веточке, – сказала болотная дева. – Она хорошо идет по топи, не тонет и не вязнет. Довезет, куда скажешь.

– И не сожрет? Не потопит? – уточнил Олег.

Болотница покачала головой.

– Нет. Теперь нет.

На ожившее бревно волхв вскарабкался быстро, но удержался с трудом – кора мокрая и скользкая. Он сжал колени и ухватился за сучок, который вместо рога на голове Веточки.

– Моих спутников верни, – приказал Олег болотнице.

Так послушно кивнула. В следующий момент вода снова забурлила, болотница запрыгнула в свою гигантскую кувшинку, лепестки вмиг накрыли ее и цветок с болотницей внутри нырнул в воду. Над болотом подернутый мерцанием полог блеснул синевой и исчез, остались только светлячки и запах тины.

Савмак на листе кувшинки качнулся, и туман с его тела опал в воду, тут же рассеявшись. Ратник вытаращился на Олега отупевшим взглядом.

– Это чего со мной? – хриплым после чар голосом выдавил он.

– Да кто тебя знает, – отмахнулся Олег. – Сел и задрых. Я ему ору, вставай, поехали. А он спит и в ус не дует.

Савмак оглядел неверящим взглядом себя, затем болото, зачем-то посмотрел на свои ладони.

– Да ладно… – растерянно выдохнул он, – чтоб я, да в болоте уснул…

Олег пожал плечами.

– Вот и я о том. Тут мокро. Хотя лягухи, так поют, так поют…

Ратник будто только сейчас заметил, на чем верхом восседает Олег, глаза Савмака вытаращились, брови взлетели на лоб.

– Это что за страшилище? – изумился он.

– Конь, – уверенно ответил Олег. – Не видишь разве?

В голосе Савмака прозвучала открытая неуверенность.

– Да как-то оно не шибко на коня похоже, – отозвался он.

– Ну как же, – убежденно произнес волхв. – Четыре ноги, сидеть верхом можно. Значит, конь. Садись. Поехали.

Савмак снова недоверчиво осмотрел ожившую деревяшку, но поднялся с колен и вытер лицо от воды.

– А она ну… это… не сожрет по пути?

Олег пожал плечами и ответил задумчиво:

– Если сожрет, то тебя первого.

– Это почему меня? – воскликнул ратник изумленно.

– Ты самый крупный, мясистый, – пояснил волхв. – Таких всегда первыми съедают.

Лицо Савмака стало недовольным, он проговорил обиженно:

– Несправедливо.

– Ну почему? Как раз справедливо. Зачем ему жрать того, кто невкусный? А ты вон в самом соку. Хотя женщин тоже жрут первыми – они мягче и нежнее.

Теперь с подозрением ратник посмотрел уже на Олега, его кулаки непроизвольно сжались, Савмак зябко передернул плечами.

– Ты, пастор, что-то много знаешь про вкусы тварюк, – сказал он. – Ты, часом, сам людев не жрал?