Меч Шаннары

В брешь тут же бросилась властная фигура Гиннисона; он сражался в первых рядах, и его рыжие волосы развевались по ветру. Шаг за шагом, троллей вновь начали оттеснять назад, справа воинам помогал Балинор, а сзади Мессалайн. То была самая жестокая рукопашная схватка, какую только видел Дарин во всей этой ужасной войне. В ужасе наблюдал он, как огромные скальные тролли постепенно сдерживают натиск бойцов Граничного Легиона и вновь продвигаются вперед. В следующий миг в фаланге возникла огромная брешь, и Гиннисон пропал из вида, захлестнутый волной громадных северян, рвущихся к казармам и Внутренней Стене.

Дарин оказался прямо на их пути. У него было еще время, чтобы укрыться за стенами, но эльф уже опустился на колено, натягивая ясеневый лук. Первый тролль рухнул в пятидесяти шагах от него, второй

— на десять шагов ближе, третий — в двадцати пяти. В атаку бросились легионеры, защищавшие стену; лучники с высоты Внутренней Стены отчаянно пытались остановить троллей. Вокруг эльфа воцарился хаос — тролли и легионеры бежали на него с разных сторон, сталкиваясь в яростном рукопашном бою. Массивные северяне продолжали наступать, и Дарин выпустил в их гущу все оставшиеся стрелы.

Затем он отбросил лук и впервые подумал о бегстве. Но времени уже не было, и он едва успел подхватить валяющийся на земле меч, как волна бойцов обрушилась на него. Он бешено отбивался, стараясь удержаться на ногах, его оттесняли к стене казармы. Прямо над ним навис огромный скальный тролль, черная башня дубленой шкуры и доспехов, и эльф отчаянно метнулся в сторону, избегая удара громадной булавы. В его левом плече вспыхнула слепящая боль, за ней последовало странное онемение. Он изо всех сил старался устоять на ногах, преодолеть новый поток боли, захлестнувший его хрупкое тело. Но он уже падал. Уткнувшись лицом в землю, он дышал слабо и тяжело. На него навалилась невыносимая тяжесть, и он почувствовал, что основная масса бойцов удаляется от него. Он попытался взглянуть на них, но это потребовало слишком больших усилий, и он беззвучно провалился в темноту, в которую чудовищными вспышками еще прорывалась боль.

Менион Лих склонил покрытое кровью лицо над неподвижным телом Генделя и осторожно поднял его на руки. Выверенными, механическими шагами он проложил себе путь среди тел павших противников, добрался до лестницы и медленно поднялся к открытой двери, осторожно, но не опуская глаз, перешагнув через обезглавленное тело, запутавшееся в полах красного плаща и нелепо растянувшееся поперек древней лестницы. Горец молча покинул погреб и двинулся по опустевшему дворцовому коридору, прижимая к себе безжизненное тело гнома. Он бесцельно брел по дворцу, глаза его были стеклянными и пустыми, лицо искажено страшным ошеломленным выражением, в безмолвной муке пытающимся вырваться на свободу. Он дошел до большого зала и здесь остановился, услышав в восточном коридоре гулкое эхо бегущих ног. Он нежно опустил свою ношу на сверкающий пол и стоял молча; рыжеволосая девушка остановилась перед ним, и по ее лицу внезапно потекли слезы.

— Ах, Менион, — чуть слышно прошептала она. — Что они сделали?

Глаза его блеснули, губы слабо зашевелились — он пытался заговорить, но слов не было. Ширль торопливо шагнула к нему, крепко обхватив его сутулые плечи, касаясь лицом его лица. В следующий миг его сильные руки обняли ее, и ужасная мука, таившаяся в глубине его души, беззвучным потоком вырвалась наружу и растаяла в молчании и тепле.

Стоя на укреплениях Внутренней Стены, Балинор завершил последнюю проверку полков Легиона и устало остановился над прочно забаррикадированными воротами. Северяне уже собирали войска для последнего штурма. Считанные минуты назад пала неприступная Внешняя Стена, и отважные солдаты Граничного Легиона были отброшены на вторую линию обороны. Балинор угрюмо взглянул на фигурки врагов, кишащие на исполинской стене, и так стиснул рукоять своего широкого меча, что костяшки его пальцев побелели. В жестоком сражении с троллями за ворота Внешней Стены его плащ и туника превратились в клочья. Балинор удержал центр фаланги Легиона, но оба ее фланга распались. Гиннисон погиб, Мессалайн получил тяжелое ранение, и сотни южан пали, защищая Внешнюю Стену, пока еще теплилась последняя надежда. Дарин тоже исчез в этой битве. Теперь король Каллахорна стоял в одиночестве.

Он резко махнул людям, подпирающим створки ворот еще одним бревном, и рукав его кольчуги ярко заблестел в тускнеющем свете, обнажив дюжину мест, где удары оставили в прочном металле царапины и полосы. На какой-то миг решимость уступила место отчаянию. Они подвели его — все они. Эвентин и эльфийские войска. Алланон. Весь Юг. Тирсис стоял на грани полного разрушения, а вместе с ним и все земли Каллахорна, но никто так и не шел им на помощь. Один Легион продолжал сражаться, пытаясь спасти их всех — последние защитники Юга. Чего они надеялись добиться?

Он опомнился и резко отбросил прочь сомнения и слабость. Нет времени упрекать других. Слишком много жизней предстояло спасти, и все они зависели от него.