Меч, рассекающий листья

– Ага. Руки не так трясутся. А с хоккейной командой ты рулём отмахиваться будешь? Видел, когда мы отъезжали от поста, один за трубой в карман полез. Гадом буду, они заодно. Рубь за сто, они подумали, что мы траву везём. Может, он уже им насвистели про нас, и сейчас наши робингуды ждут на дороге, чтобы всю крутизну с нас содрать. И чего мне тогда делать? Не убивать же их. Солобоны ведь ишо. Им ещё детей надо рожать, а то, кому потом на дороге промышлять.

– Не порядок, – согласился Панчик, продолжая мысль друга.

– Вот и я о том же. Вчера они по морде получили и напились с горя, а сегодня с бодуна, обиженные на вчерашнее. Вот тебе моя битка, держи её поближе.

Некоторое время ехали молча. Слон невинно спал, раздражая Панчика своим сопением. Он нисколько не удивился, когда на горизонте замельтешила точка крупногабаритного внедорожника.

– А ты прав, старик. Как говорится, на ловца и зверь.

Появился знакомый «Круизёр», судя по посадке, битком набитый народу. Слон сразу проснулся и протёр глаза.

– Угадай загадку, Паныч. Ни окон ни дверей, полна горница людей. Японский самосвал.

Машина пронеслась мимо, а из окна вывалилась знакомая бутылка. «Круизёр» резко затормозил, круто развернулся, и стало понятно, что сейчас будет или долгая погоня или крутая разборка.

– Сколько их? – возмущённо спросил Слон, когда машины поравнялись.

– Лучше молчи, – не скрывая волнения скомандовал Панчик, нашаривая в кармане телефон. – И кто тебя вчера просил драку затевать. Сейчас что-то будет, будь уверен. Такая каша заварится, не расхлебаешь. Ей богу, на посту подумали, что мы ботву везём. Прикинь, какой навар мимо проплыл.

Панчик стал листать телефонную книжку, но увидев, что их нагло подрезают, прижался к обочине.

Из «Круизёра» вывалило не шесть, как в прошлый раз, а восемь членов команды, вооружённых добротными новенькими битами, напоминая картину Васнецова. Ожидая вопроса: «Вы чьих будете?» – Панчик почему-то рассмеялся. Один из разбойников был вооружён нунчаками, почему Панчику показалось, что он главный и будет держать разговор. По заплывшей переносице Панчик догадался, что это тот самый парень, которому Слон заехал между глаз. Он слегка вышел вперёд и спросил:

– Ну что, братела? Давай побазарим. Решим полюбовно вчерашний вопрос. А потом вы с нами поделитесь. Мне кажется, у вас кое-что имеется. Иначе на хрена вам в Еврейку мотаться на одни сутки. Погутарим, как мужик с мужиком. Только ты и я.

– Да по любому, брат, – без волнения согласился Слон, медленно вылезая из машины. – Только на хрена, скажи, вся эта толпа тогда? Зрителей привёз? Или они болеть за тебя будут? Ага. И биты у них только так, для уверенности.

Слон нехотя выполз из низенького проёма, держа в руке знакомый свёрток. Панчик слегка поёжился. – Слышь, Слон, – негромко попросил Панчик. – Может, разговором обойдёмся. Я могу извиниться. Пару пузырей купим в ближайшей деревне и замнём дело. Им больше и не надо. Кончай горячиться.

– Сейчас будешь руки собирать, – с какой-то особой злостью выпалил Слон, сверкая глазами и медленно разматывая свёрток.

– Ну что, мамонты. Знаете, кто я? – заорал он, обратившись к толпе, расставив демонстративно ноги по сторонам и выпятив грудь. Всё вдруг приосанились. – Я Дункан Маклаут из рода Маклаутов! Я горец, и я бессмертный!

Панчик, не выдержав, прыснул и отвернулся. Этого поворота он никак не мог ожидать. Слон не раз выкидывал сюрпризы, но такого номера в репертуаре дружка ещё не было. В толпе послышался ропот и волнение. Кто-то даже хихикнул, но в основном толпа растерялась, даже опешила. Слон почти вплотную приблизился к своему оппоненту и продемонстрировал у него перед носом свой вчерашний фокус, только гораздо мощнее и быстрее. В его движениях чувствовалась такая уверенность и напор, что все остолбенели, в том числе и Панчик. Парень выставил в нерешительности свои палочки вперёд, закрывая тем самым голову. В это же мгновение Слон сделал шаг и полоснул по воздуху, разрубив верёвку, соединявшую нунчаки.

– Зарублю всех на хер! – заорал Слон неистово, разрезая воздух своим оружием. – Гопота несчастная! – Сжав губы, он смело пошёл на толпу, сверкая клинком прямо перед самым носом у публики. – Брысь отсюда! Молокососы. А то и ведро ваше покрошу, не соберёте.

Глядя, как Слон разошёлся не на шутку, Панчик испытал странное чувство. Зная его повадки и характер, иногда шутовской и раболепский, он не мог поверить, что перед ним один и тот же человек, способный не только на решительные действия, но и на дурачество. Он нисколько не сомневался, что Слон валяет дурака, но придраться в этом к нему он не мог, потому что все его действия были верхом совершенства и вызывали восхищение. Он бы не удивился, если бы, оказавшись на другой стороне, испытал те же самые чувства. По своему опыту зная, что если Слон кого-то и бил, то делал это нехотя и без злобы, без всякого напряжения и лишь тогда, когда его к этому принуждали. При этом он никогда не бил два раза, потому что хватало и одного, и не добивал жертву ногами, как было принято при уличных разборках.