Меч, рассекающий листья

– Вроде того. Целесообразный, так правильнее. Чувство меры тебе известно? Гляди на брёвна. Как можно их штукотурить, или красить. Они же до сих пор пахнут тайгой, и все одно к одному, в притирочку. Без вычурности, но зато надёжно. Дом сто лет простоял, и ещё столько же простоит, если хозяева с руками будут. С этим, конечно, вопрос большой. Но тут я уже ничего не сделаю.

Слова друга заставили Панчика по другому смотреть на вещи вокруг. Он увидел, что полы сделаны из широких ровных досок, наверняка кедровых, плотно подогнанных друг другу, стены, хоть и были не оштукатурены, но поблёскивали своими стёсанными гранями от того, что их когда-то регулярно начищали. Стол напротив окна, гнутые стулья, старый платяной шкаф… Вечером Панчик на него не обратил внимания. Это была явно ручная работа местного умельца, может быть и самого хозяина. Разбираясь в породах древесины, он без труда определил, что шкаф сделан их манжурского ореха, очень дорогого, по нынешним временам дерева, с арочными дверцами, выдвижным ящиком снизу, и ручками по бокам, чтобы было удобно переносить. Делать арку в мебели куда труднее, чем обычный прямоугольник. Из всего этого складывалась уже другая картина быта. Здесь таился дух.

Вскоре припёрлась местная алкашня, домогаясь на опохмел. Кто-то даже предлагал купить китайский магнитофон. Слон не растерялся, и как того требовали обстоятельства, послал любителя музыки куда подальше. Гость нисколько не обиделся, продолжая вымогать, пока Панчик не дал сотку.

Наспех перехватили со вчерашнего стола, который, как по волшебству, вдруг стал снова наполняться, как и дом, вчерашними людьми. Им, вероятно, требовалось продолжение, и это не выглядело со стороны как-то пошло и дико. За сутки Панчик понял, что местный народ очень общительный и по природе доброжелательный, и нуждается в том, чтобы общаться, из чего, собственно, и складывается человеческая жизнь.

После короткой посиделки Слон попросил заехать на кладбище. Там он немного постоял у свежей бабкиной могилки, а затем они поехали в районный центр с непонятным названием Амурзет.

– Амурское земельное еврейское товарищество, – не скрывая злой иронии прокомментировал название Слон. – Обратил внимание, какой любознательный здесь народ? Это тебе не город. Всё заметят, всё расспросят.

– Заметил, – согласился Панчик. – Особенно, когда деньги на похмелье нужны.

– Эт точно. Народ здесь упрямый и до выпивки жадный. Пьяни расплодилось. А что ты хочешь… Нищета кругом, мозги знаешь как высушивает. Как не запить.

– Жизнь, – протянул, вздыхая Панчик.

– Зато дети все здороваются. В городе не дождёшься, даже от соседа.

– Эт точно, – кивнул Пачик, надевая чёрные очки.

В Амурзете, на отшибе посёлка, они нашли китайскую контору, где Панчик решал свои вопросы. Китайцы, как и свойственно их натуре, долго торговались, и Панчику пришлось им уступить.

– Китайцы хуже евреев, – сказал он, когда закончил все дела.

– Да. Как говорится, китаец родился, еврей заплакал, – подтвердил мысль друга Слон. – Только у корейцев на базаре арбузы нисколько не дешевле. Сколько не торговался, ни разу не уступили.

– Ну так они сами их выращивали, со своего огорода. А эти за чужие дрова ломят. Лес-то наш.

Слон покосился на дружка и ухмыльнулся.

– Ты что ль его ростил? Этот лес. Или пилил?

Эти рассуждения обидели Панчика. Вопрос его смутил. Он даже не узнавал прежнего сговорчивого во всём тюфяка. А тут, колючего и сметливого и, как ни обидно, всё же правого насчёт леса.

– Поучи ещё меня, чьи в лесу шишки. Скоро без штанов останетесь, тогда погляжу на вас.

– На вас, это на кого? – не унимался Слон, выруливая по местным улицам. – Ну-ка, ну-ка. Попрошу прояснить. Или ты с Марса на каникулы прилетел? Порезвишься, значит, здесь, на грешной земле, среди русских ваньков, а потом, когда здесь ловить будет нечего, преспокойно срулишь куда-нибудь в район корейского полуострова?

Панчик замолчал, поняв, что сморозил глупость.

– Кончай к словам придираться, я не это имел в виду. Мне за державу обидно.

– Ну хотя бы, – протянул важно Слон. – Пристегнись, держава, а то местные гаишники покажут тебе, чьи в лесу шишки.