Меч Лета

— Спасибо тебе, аль Аббас, на добром слове. Что там с вами случилось после того, как мы ушли? — Ну, мы, сколько могли, продержались в укрытии под хиджабом.

— Кстати, а как это получается? У тебя что хиджаб-невидимка?

— Не невидимка, а камуфляж. Всем валькириям выдают платки из лебяжьего пуха, чтобы при случае можно было под ними спрятаться. Вот я свой и превратила в хиджаб.

— Но ведь вы с Хартом превратились не в лебедей, а в кочку лишайника.

— Платок может в разное превращаться. В общем, мы дождались под ним, пока Рататоск не унёсся. Мне, между прочим, от его лая до сих пор плохо, а вот на Харта он не подействовал. Ну а потом мы полезли дальше по Иггдрасилю.

— Нас пытался съесть лось, — жестами подхватил пришедший в себя Хартстоун.

— Лось? — переспросил я.

Харт раздражённо хмыкнул и начал показывать мне по буквам: О-л-е-н-ь.

Для него тот же жест, что для лося.

— Теперь понял, — покивал я. — Значит, олень вас пытался сожрать?

— Да, — подтвердила Сэм. Это был то ли Двалинн, то ли Дунейр. Один из оленей, которые бродят, но Мировому Дереву. Мы сумели удрать от него, но впопыхах попали не на ту ветку, и нас занесло в Альфхейм.

Хартстоун, вздрогнув, подал мне знак: Ненавижу!

— Короче, мы всё-таки выбрались и теперь уже здесь, — подытожила Сэм. — Вы-то как? — озадаченно поглядела она на Блитца, на котором просто лица не было.

Я торопливо рассказал им с Хартом о визите к Фрейе и встрече с Джуниором. Услышав о вызове на поединок, Харт покачнулся и вынужден был схватиться одной рукой за барную стойку, чтобы не рухнуть на пол, а другой показал мне по буквам:

— И-з-г-о-т-о-в-л-е-н-и-е.

Затем он отчаянно потряс головой.

— Что значит изготовление? — не понял я.

— Так называется поединок гномов, — пробубнил в кубок Блитц. — Состязание в ремесленных навыках. Сэм постучала пальцами по своему топору.

— Судя по твоему виду, ты не очень доверяешь собственным навыкам.

— У меня мусорный уровень ремесла, — продолжал смотреть в кубок Блитц.

— Это неправда. — энергичными жестами возразил Харт.

— Но будь я даже великолепным ремесленником. Джуниор самый искусный из ныне живущих гномов, — ничуть не воодушевила Блитца поддержка друга. — Он уничтожит меня.

— Да ладно. Все ты отлично сделаешь. — стал уверять его я. — А нет, найдём другой способ добыть эту цепь.

Блитц исторг тяжкий вздох.

— Все обстоит куда хуже, сынок. Проигравший платит традиционную цену, то есть лишается головы.

Глава XLII ПИР СО СПРИНГРОЛЛАМИ В ПРЕДДВЕРИИ ОТСЕЧЕНИЯ ГОЛОВЫ

Мы завалились в квартиру Блитцена. Может это и мало, о чём вам скажет, но по гномиьим меркам мы забрались на огромную высоту, а точнее, на третий этаж таунхауса, который стоял на противоположной стороне от Торгового центра Свартальфмарт (вполне себе настоящего Торгового центра, вточности как у людей).

Блитцен повёл себя как радушный хозяин. Не просто-таки удивительно, если учесть предстоящую ему завтра утром потерю головы. В первую очередь он извинился, что у него не убрано (хотя, на мой взгляд, квартира была стерильно чистой). Затем засунул в микроволновку спринг-роллы и вытащил из холодильника литр диетического напитка «Сержант Пеппер» и упаковку с шестью бутылками медовухи Фьяла. Каждая из бутылок являла собой изделие уникальной формой, и цветом стекла. Очередная ручная работа.

Мебели в доме Блитцена оказалось немного, но она отличалась стильностью и удобством. Диван в форме буквы «г», кресла, которые наводили мысль о космической эре. Вероятно, у каждой из этих вещей тоже были свои имена, и они пользовались заслуженной славой среди другой мебели для гостиных, но Блитцен нам их не представил. На кофейном столике лежала аккуратная стопка журналов обозрение последних тенденций гномьей моды и гномьих интерьеров. Пока Сэм иХарт, усевшись на диванчике по обе стороны от Блитца, пытались его ободрить. Я охваченный злостью на самого себя, бродил взад-вперёд по гостиной. Конечно же, все случилось исключительно, но моей вине. А ведь Блитц и до этого целых два года постоянно рисковал из-за меня жизнью, хотя мог преспокойно жить здесь, наслаждаясь спринг-роллами и пенящейся медовухой. Он чуть не погиб на мосту, защищая меня от Сурта дорожным знаком. А вот теперь вообще сложит голову в ремесленном поединке с злым старым гномом.

Эта гномья философия ремесла сильно перевернула моё отношение к миру вещей. В Мидгардебольшинство из них производят непрочными. Да к ним и относятся как к чему-то временному. Сломалось или надоело выброси на помойку и купи новое. Этот мусор сильно меня поддерживал во время бродячей жизни. Коечем из выброшенного другими людьми я ещё мог воспользоваться, иное даже продавал, а уж совсем никуда не годное служило мне топливом для костра.