Центр помещения занимал выстланный персидским ковром проход, по обе стороны которого выстроились рядами жаровни с округлыми золотыми боками, а в самом конце находился помост, и на нем стоял трон.
Блитц пошёл по направлению к трону, игнорируя воинов, которые приветствовали его фразами, вроде: «Чувак!», и «Здорово, гном!», и «Добро пожаловать домой!»
Добро пожаловать домой?
Перед помостом плясал в очаге весёлый огонь, и повсюду блестели кучки украшений с драгоценными камнями, словно сперва они валялись по всему иолу, а затем кто-то их смел в аккуратные островки-холмики. На другой стороне ступеней обосновалась ситцевая кошка, величиной с саблезубого тигра.
Трон был из резного белого дерева — мягкого, маслянистого, как местный свет. Мне показалось, что это липа. Спинка, задрапированная накидкой из ткани, похожей на пух под крыльями сокола, даже на взгляд поражала какой-то уютной мягкостью. Ну а на троне сидела самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
Выглядела она лет на двадцать. Сияющая вокруг неё золотая аура объяснила мне слова Блитца о том, что свет здесь особенный. Его излучала на все эта прекрасная энергичная женщина.
Свои светлые волосы она заплела в длинную косу, падавшую ей на красивое загорелое плечо, которое белый тоник с американской проймой оставил открытым, как и гладкий живот. Юбка, длиной до колена, была схвачена на талии пояском из плетёного золота. На нем внесли нож в ножнах и связка ключей. Шею женщины обхватывало воротничком прекрасное украшение кружевное ожерелье из золота и драгоценных камней, напоминающее фактурой сильно уменьшенную сеть Ран, у которой вместо мусора краснели рубины и сияли бриллианты.
Женщина посмотрела на меня. От взгляда её лазурно-голубых глаз и улыбки по моему телу от головы до мог разлилось тепло. Я был заполнен им без остатка и испытывал лишь одно желание: пусть она вечно не отводит от меня г лаз и вечно станет мне так улыбаться. Вели она мне прыгнуть с Мирового Дерева в никуда, я бы без размышлений кинулся вниз.
Я вспомнил картинку из своей детской книжки по мифологии и понял, как ужасно авторы этой книги недооценивали красоту этой женщины.
Богиня красоты была очень красивой! У неё были кошки
Я бухнулся на колени перед своей родной тётей, сестройблизняшкой своего отца.
— Фрейя.
— Мой дорогой Магнус. — сказала она. — Как приятно встретиться с тобой лично.
Она повернулась к Блитцену, который сердито смотрел на свои ботинки.
— А как ты поживаешь, Блитцен? — спросила богиня.
Блитцен вздохнул.
— У меня всё хорошо, мама.
Глава XXXIX
ФРЕЯ ХОРОШЕНЬКАЯ! У НЕЁ ЕСТЬ КОШКИ!
— Мама? — Я был так поражён, что даже и не заметил, как произнёс это вслух. — Погоди… Вы, Блитцен. Мама?
Гном пнул меня в щиколотку. Фрейя продолжала мне улыбаться.
— Полагаю, мой сын тебе не сказал. Он довольно скромный. Блитцен, дорогой, ты замечательно выглядишь, но не мог ты поправить воротничок?
Блитцен послушался, бормоча себе под нос.
— Был несколько занят, спасая свою жизнь бегством.
— И, дорогой, — продолжала Фрейя. — ты уверен насчёт жилета?
— Да. мама, — проворчал он. Совершенно уверен. Жилеты опять возвращаются в моду.
— Ну, тебе виднее, — Фрейя и подмигнула мне — Блитцен просто гений по части фасонов и тканей. Гномы недооценивают его мастерство, но я считаю, что это потрясающе. Он хочет открыть свой собственный.
— В любом случае. — сказал Блитцен чересчур громким голосом. — мы на задании.
Фрея хлопнула в ладоши.
— Я знаю! Это очень захватывающе. Вы стремитесь попасть к Нидавеллир, чтобы выяснить там побольше о цепи Глейпнир. И, естественно, Мировое Дерево направило вас сперва ко мне.
Одна из кошек принялась драть когтями персидский ковёр. размочалив на пух и нитки кусок стоимостью в несколько тысяч долларов. Я старательно отгонял от себя невольно пришедшую в голову мысль, на сколько клочков эта зверюга способна разделать меня, если ей что-нибудь не понравится.
— Итак, леди Фрейя, — обратился я к тёте, — вы сможете нам помочь?
— Конечно! — сказала богиня. — А что ещё важнее, вы можете помочь мне.
— Ну, началось, — буркнул Блитцен.
— Сын, будь вежливым. В первую очередь, Магнус, как ты там справляешься со своим мечом?
Моё сердце пропустило один удар.
Полагаю, я просто всё ещё не думал о Мече Лета, как о моём мече.
Я снял с цепочки рунный кулон. Он тут же превратился в Меч Лета. В присутствие Фрейи, он был тихим и неподвижным, будто бы притворялся мёртвым. Может, он просто боялся кошек.
— У меня пока даже времени не было им попользовать им. — объяснил я тёте. — Я его только что забрал у Ран.
— Да. Знаю. — По чуть наморщенной переносице Фрейи можно было понять, что морская богиня не пользуется у неё симпатией. А потом ты доставил Утгарду-Локи в уплату за информацию молодильное яблоко. Возможно, это был не самый умный ход, но я не буду тебя осуждать.
— Ты только что сделала это. — сказал Блитцен.
Фрея проигнорировала его комментарий.