Меч Лета

Вдали тянулись гряды зелёных холмов, покрытых яркими полевыми цветами. Ветерок нёс запах лаванды. Свет был тёплый и густой, как будто воздух превратился в масло.

Мои мысли двигались очень вяло. Свет… Солнечный свет губителен для гномов. Я был точно уверен, что путешествовал с гномом — с кем-то, кто дал мне пощёчину и спас мою жизнь.

— Блитц?

Он стоял слева от меня, держа свой шлем у себя под мышкой.

— Блитц, твоя шляпа!

Я испугался, что он уже превратился в камень.

Потом он развернулся. Его взгляд был мрачным и задумчивым.

— Всё в порядке, парень. Это не обычный солнечный свет. Мы больше не в Мидгарде.

Его голос звучал так, будто он говорил сквозь вощёную бумагу. Лай белки до сих пор трещал в моей голове, и теперь всякие мерзкие мысли колотились в моём разуме.

— Рататоск… — было начал я, по продолжить не смог. Стоило мне произнести вслух его имя, как захотелось забиться куда-нибудьтёмный угол и там свернуться калачиком.

— Ну да, — понимающе кивнул Блитц. Его лай гораздо страшней, чем его укусы. Белка… — Он. опустив глаза, начал часто-часто моргать. Самое разрушительное существо на Мировом Дереве. Носится взад-вперёд по стволу и передаёт оскорбления от орла, который живёт на самой вершине, дракону Нидхёггу, который живёт в корнях дерева, и обратно.

Я прислушался. Со стороны холмов доносилась негромкая музыка, если это только были не глюки в моих контуженных лаем ушах.

— Зачем белке это делать?

— Он изо всех сил старается как можно больше навредить дереву, — принялся объяснять мне Блитц. — Вот и поддерживает постоянно ярость в орле и драконе. Врёт им. Несёт друг про друга всякие мерзости. Дракон, впав в злобу и раздражение, жуёт и раздирает когтями корни Мирового Дерева, чтобы его уничтожить. А взмахи орлиных крыльев сеют смерчи и ураганы, от которых ломаются ветви дерева и происходят кошмарные разрушения во всех Девяти Мирах. Рататоск не жалеет сил, чтобы ярость обоих животных не проходила. Вот они постоянно и соревнуются, кто скорее погубит свою часть Иггдрасиля.

— Но это. безумно. Белка живёт на дереве.

Блитц со скорбной гримасой развёл руками.

— Все мы живём на нём, парень. У людей есть очень разрушительные побуждения. Некоторые из нас хотят увидеть весь мир в руинах просто ради веселья. Даже если мы все будем разрушены вместе с миром.

Слова Рататоска эхом отзывались у меня в голове: Ты проиграл. Ты не смог спасти маму. Белка довела меня до отчаяния, но я смог заметить, что его лай активировал и другие эмоции: отвращение, горечь, ненависть к самому себе.

Зловредная тварь расчётливо била по самым болезненным точкам, повергая в отчаяние и лишая способности соображать. Я вполне мог представить себе, до какой ярости и жажды мести доводил Рататоск своим гавканьем орла и дракона.

— Как ты смог остаться в здравом уме? — спросил я у Блитца. — Когда белка лаяла, что ты услышал? Он пробежался пальцами по краю своей шляпы, зажимая край чёрной вуали.

— Всё то же, что я говорю самому себе каждый день. Мы должны идти.

Он пошёл по направлению к холмам. Несмотря на его неширокий шаг, мне пришлось поспешить, чтобы не отставать.

Мы перешли ручей, в котором, как на картинке в какой-нибудь детской книжке, сидела на листке лилий маленькая симпатичная лягушка. В небе над нашими головами пролетали спиралями голуби и соколы. Казалось, они затеяли игру в салочки. Обстановка вокруг была до того идиллической, что я совершенно не удивился быпоявисьвдруг из зарослей полевых цветов хор милых пушистых зверей,

исполняющих диснеевские песенки.

— Догадываюсь, что это не Нидавеллир. — сказал я. когда мы начали подниматься на холм.

Блитцен фыркнул:

— Нет. Гораздо хуже.

— Альфхейм? — пробовал угадать я.

— Хуже. — Блитц остановился, чуть не дойдя до гребня холма. — Иди сюда. Давай покончим с этим. На вершине холма я поражённо остановился.

— Вау.

По другую сторону, зелёные поля простилались прямо до горизонта. Они бы сплошь усеяны разноцветными пледами для пикников. Толпы людей отдыхали там — ели, смеялись, болтали, играли на музыкальных инструментах, запускали воздушных змеев, играли с пляжными мячами.

Вообразите, себе самый большой концерт на открытом воздухе минус сцену и вступление знаменитых артистов, и вы поймёте, что мне открылось с вершины холма. На одном из этих участников гигантского пикника я заметил воинские доспехи и оружие, которое, судя по мирному и благостному их лицу, применять им не сильно то и хотелось.

Две девушки вроде затеяли вялый поединок на мечах, но, скрестив их пару раз, опустили руки и с удовольствием занялись болтовнёй. Ещё один тип развалился с мечом в шезлонге изанятый флиртом с девушкой, которая сидела слева от пего, время от времени лениво парировал выпады чувака, отдыхающего в шезлонге по его правую руку.

Блитц указал мне на гребень холма, возвышавшегося на расстоянии полумили сбоку от нас. На вершине его поблёскивал замок из золота и серебра, формой смахивающий на перевёрнутый Ноев ковчег.

— Сессрумнир. — объяснил мне гном. Дворец множества мест. Надеюсь. нам повезёт и её не окажется дома.

— Кого?

Вместо ответа, он помахал рукой в толпу.