Меч императора

Конечно, никто Сергею Федоровичу Артюхину об этом разговоре в Генштабе не рассказывал, когда вручали приказ о новом командировании. Много позже, уже после окончания всех войн Малиновский, встретив Артюхина, припомнил, как генералиссимус решил одной фразой его судьбу в «сорок пятом».

* * *

17 августа 1945 года маршалу Малиновскому принесли проект ультиматума, а вот, кому поручить его доставить главнокомандующему Квантунской армией генералу Отодзо Ямада – решать надо было быстро. И Родион Яковлевич вспомнил о том энтузиазме, с которым Сталин ему рекомендовал взять в штаб полковника Артюхина.

Так бывший инженер-железнодорожник, ставший к концу войны полковником, превратился в главного парламентера.

Родион Яковлевич понимал, какое рискованное задание он дает полковнику. Ему принесли на подпись приказ, который он читал, чуть шевеля бровями, – признак большого напряжения, которое маршал испытывал перед самыми ответственными решениями. Переговоры будут вести четверо – Артюхин, переводчик – капитан Жарков, а сопровождать их, как прикрытие – капитан Булкин и радист сержант Василенко. Все – люди испытанные, воевавшие не один год.

Около четырех часов дня 17 августа Малиновский вызвал Артюхина в свой вагон для того, чтобы еще раз убедиться в правильности своего выбора. Напутствие было простым – ни на какие переговоры о перемирии не соглашаться, только капитуляция, можешь ее сам принимать. Ты – уполномоченный не только командующего фронтом, но и Верховного главнокомандующего. Артюхину вручили копию телеграммы, которая была подготовлена в адрес главнокомандующего Квантунской армией генерала Отодзо Ямада. Она должна была уйти 19 августа в шесть утра, связь с японским штабом была уже установлена.

«Сегодня, 19 августа, в 8.00 парламентерская группа под командованием уполномоченного командующим Забайкальским фронтом полковника Артюхина С. Ф., самолетом Си-47 в сопровождении девяти истребителей, отправлена в штаб Квантунской армии с ультиматумом о безоговорочной капитуляции и прекращении сопротивления. В последний раз требую обеспечить и подтвердить гарантию на перелет. В случае нарушения международных правил, вся ответственность ляжет на Вас лично». И подпись – командующий войсками Забайкальского фронта, Маршал Советского Союза Р. Малиновский.

Все было ясно, осталось только выполнять приказ. Утром 18 августа капитан Николай Сарафанов поднял двухмоторный «дуглас» в воздух. Курс был сначала на Тунляо, по пути к которому надо было перелететь Большой Хинган. Погода выдалась хотя и не лучшая для такого полета, поболтало их изрядно, но не тот случай, чтобы менять маршрут. День в Тунляо ушел на всякие уточнения и согласования. Определились с авиацией – девять истребителей сопровождают «дуглас» до Чанчуня, три садятся вместе с головной машиной, две тройки блокируют аэродром с воздуха. А через полтора часа на Чанчунь должны вылететь бомбардировщики вместе с истребителями прикрытия и три транспортника с десантниками. Так что Артюхину нужно было действовать быстро.

Первыми приземлились истребители, потом «Дуглас» – парламентеров встречали японские офицеры, которые сразу повезли четверых переговорщиков – полковника, двух капитанов и старшину – в штаб Квантунской армии. С полчаса пришлось дожидаться генерала – то ли «выдерживал» парламентеров, то ли ждал каких-то дополнительных указаний. Ямада оказался старым, невысоким, лысым и каким-то невзрачным даже в парадной форме, с мечом на поясе. Говорил он не спеша, витиевато, чем напрягал русского переводчика, хотя рядом с ним был и японский переводчик, который свободно говорил по-русски. Видимо, у Малиновского была точная информация о японском командующем – он предвидел, когда провожал Артюхина, что Ямада, известный, как человек, обладающий твердым характером и лисьей хитростью, будет пытаться уйти от обсуждения капитуляции и увести переговоры к перемирию. Генерал не хотел принимать требований ультиматума, а особенно пункт о безоговорочной капитуляции. Время шло и, глянув ненароком на часы, Артюхин прикинул, что пора появиться и авиации.

При этом рассказе, а точнее, при пересказе воспоминаний ее отца Любовь Сергеевна как-то сжала губы, на ее лице появилась жесткость, даже некоторая воинственность.

– Были еще три десантные группы – в Мукден, Порт-Артур и Дальний, – вернулась она к истории. – Захватить эти города считалось первоочередной задачей. А иначе – будь готов к любому повороту событий. Но все решалось все-таки в Чанчуне. Если Ямада капитулирует, то и все остальные сложат оружие. В случае отказа Ямады от капитуляции старшина-радист, прилетевший с отцом, должен был отправить в штаб Малиновского условный сигнал. Вариантов было два – или выброска десанта, или бомбежка. Это, если все обернется совсем плохо. Всех деталей плана отец не рассказывал, не исключено, что что-то было запланировано и для летчиков истребителей, оставшихся на аэродроме.

* * *