Меч и Цитадель

– Разумеется, ты не думаешь, будто сей древний меч служит мне оружием? У него более высокое предназначение, и вам лучше других следовало бы это знать.

– Именно так Абундантий нам и говорил, – поспешно вставил тот, кто выпустил из-под одежд маленького Севериана.

Третий из них все еще растирал онемевшую руку.

Я смерил взглядом стоявшего посредине: очевидно, речь шла именно о нем. Его взгляд оказался ясен и тверд, словно камень.

– Абундантий мудр, – сказал я, размышляя, каким бы образом покончить с ним, чтоб остальные нас не атаковали. – Думаю, известно ему и о проклятии, поражающем тех, кто дерзнет покуситься на особу мага.

– Так, значит, ты маг, – проговорил Абунданций.

– Я, забравший из рук архонта добычу и незамеченным прошедший сквозь скопища его воинов? Да, порой меня именуют и так.

– Докажи же нам, что ты маг, и мы восславим тебя как брата. Но если не выдержишь испытания или откажешься от него… нас много, а меч у тебя лишь один.

– Честное испытание я выдержу, – заверил я, – пусть даже ни тебе, ни твоим сподвижникам испытывать меня не по чину.

Однако Абундантий оказался слишком умен и от пререканий на этот счет предпочел воздержаться.

– Сие испытание известно здесь каждому, кроме тебя, и каждый знает, что оно справедливо. Прошли его – либо надеются вскоре пройти – все, кого ты видишь вокруг.

Дома, куда меня отвели, я прежде не замечал. Сооруженный большей частью из бревен, он прятался среди деревьев. Окон в стенах его не имелось, и дверь внутрь вела лишь одна. Когда в дом внесли факелы, я не обнаружил в единственном его зале ни перегородок, ни какого-либо убранства, кроме сплетенного из травы ковра на полу, а длина зала по отношению к ширине оказалась такой, что выглядел он едва ли не коридором.

– Здесь ты и сойдешься в бою с Декуманом, – пояснил Абундантий, указав на товарища, которому я обездвижил руку, очевидно, чуточку удивленного этакой честью. – Ты превзошел его там, у костра. Теперь он должен одолеть тебя, если сумеет. Можешь сесть здесь, возле двери, дабы не опасаться, что мы придем ему на подмогу. Он сядет в дальнем конце. Приближаться друг к другу, касаться друг друга, как ты коснулся его плеча у костра, запрещено. Творите чары, а утром мы увидим, за кем осталась победа.

Взяв маленького Севериана за руку, я отвел его в дальний, тупиковый конец полутемного зала.

– Я сяду здесь, – объявил я. – Уверен, на помощь Декуману вы не придете, а вот не прячутся ли в джунглях мои соратники, вам знать неоткуда. Ты оказал мне доверие, и посему я также доверюсь тебе.

– Дитя, – заметил Абундантий, – лучше оставь на нашем попечении.

Я покачал головой:

– Нет, он должен остаться при мне. Он мой, а разлучив нас там, на тропе, вы лишили меня половины могущества. Больше я с ним не расстанусь.

Абундантий, чуть поразмыслив, кивнул:

– Как пожелаешь. Мы всего лишь хотим, чтобы с ним не случилось беды.

– Беды с ним никакой не случится, – заверил его я.

Перед тем как уйти, четверо обнаженных воткнули факелы в железные скобы, вбитые в бревна стен. Декуман, скрестив ноги, уселся у двери, а посох положил на колени. Я тоже сел и привлек мальчишку к себе.

– Страшно, – сознался он, уткнувшись крохотным носом в мой плащ.

– И удивляться тут нечему. Последние три дня ты много пережил.

Декуман затянул неспешный ритмичный напев.

– Маленький Севериан, расскажи для начала, что случилось с тобой на тропе. Я оглянулся – а тебя след простыл.

Утешений и уговоров потребовалось немало, но, наконец, его всхлипы стихли.

– Они ка-ак выйдут… трое раскрашенных, с когтями. Я испугался и побежал.

– И все?

– А потом еще трое раскрашенных поймали меня и заставили спуститься в нору, под землю. Темно, не видать ничего… А потом разбудили, подняли наверх, и вылез я из норы под плащом какого-то человека. А потом пришел ты и меня спас.

– Тебя кто-нибудь о чем-нибудь спрашивал?

– Какой-то человек в темноте.

– Ясно. Послушай, маленький Севериан, никогда больше не убегай, как там, на тропе, понимаешь? Беги только следом за мной, если побегу я. Не побежал бы ты, когда нам встретились те трое раскрашенных, мы б с тобой здесь сейчас не сидели.

Мальчишка кивнул.

– Декуман! – окликнул я сидящего напротив. – Эй, Декуман, поговорить нам с тобой не запрещается?

Но Декуман меня словно не слышал – разве что невнятный напев его зазвучал чуточку громче. Голову он поднял, словно что-то высматривая среди жердей кровли, однако глаза его были закрыты.

– Что он такое делает? – спросил мальчуган.

– Чары плетет.

– А для нас они не опасны?

– Нет, – отвечал я. – Подобная магия – чаще всего жульничество, фокусы. Помнишь, как тебя сунули сквозь люк под одежды тому человеку, чтобы всем вокруг показалось, будто ты перенесен туда силой его колдовства?

Однако, успокаивая малыша, я понял: не так-то все просто. Декуман целиком сосредоточил силу мысли – недюжинную силу мысли! – на мне, отчего я уже чувствовал себя точно голый посреди огромной комнаты, залитой ярким светом, под взорами тысячи глаз. Один из факелов замерцал, закоптил и угас. В зале стало темнее, однако тот, невидимый глазу свет словно бы засиял ярче прежнего.