Меч и Цитадель

В конце концов я с осторожностью взобрался наверх и выглянул из шахты. Нет, страхи мои оказались напрасны: вела она не в деревню, где я уже побывал: извилистый лабиринт привел меня к какому-то потайному выходу за ее пределы. Безмолвные громады деревьев здесь сдвинулись куда теснее, а свет, показавшийся мне таким ослепительным, был всего-навсего зеленоватым сумраком под сенью их крон. Выбравшись из шахты, я обнаружил, что покидаю нору, хитроумно укрытую меж двух корней – в двух шагах пройдешь мимо и не заметишь. Будь у меня возможность, завалил бы ее чем-нибудь потяжелее, чтобы преследующая меня тварь не выбралась (или хотя бы не сразу выбралась) наружу, но под рукой не оказалось ни камня, ни чего-либо другого, пригодного для этой цели.

Прибегнув к старому верному трюку – то есть определив, куда клонится земля, и по возможности следуя под уклон, – я вскоре наткнулся на неширокий ручей. В просвете над руслом виднелась полоска открытого неба, судя по коей день продолжался уже восемь, а то и девять страж. Рассудив, что деревня наверняка расположена где-то неподалеку от найденного мною источника чистой, пригодной для питья воды, я в скором времени отыскал и ее. Закутанный в плащ цвета сажи, укрывшись в глубокой тени, я принялся наблюдать за деревней. Вначале поляну пересек человек, в отличие от двоих, остановивших нас на тропе, не раскрашенный с головы до ног. Еще один спустился вниз из подвешенной к ветвям дерева хижины, подошел к ручейку, напился и вернулся домой.

Вокруг на глазах темнело, а странная деревня мало-помалу пробуждалась от сна. Около дюжины человек, спустившиеся из подвешенной к сучьям хижины, начали таскать хворост на середину поляны. Из дома на дереве появились еще трое – в долгополых одеждах, с двурогими посохами в руках. Вскоре после того, как на поляне запылал костер, из сумрака выскользнули и другие, должно быть, следившие за тропами в джунглях, а перед костром расстелили полотнище ткани.

Один из троицы в длинных одеяниях встал спиною к костру, а двое других присели на корточки у его ног. Во всех троих чувствовалась некая исключительность, однако напоминала она скорее об отстраненности экзультантов, чем об инакости иеродул, с которыми мне довелось столкнуться в садах Обители Абсолюта – такую манеру держаться придает человеку сознание собственной власти, высоко возносящей его над прочими, простыми людьми. Остальные, раскрашенные и нераскрашенные, скрестив ноги, уселись наземь, лицами к дереву. В негромкий ропот множества голосов вплелась звучная речь стоящего, но слов издали было не разобрать. Спустя какое-то время присевшие на корточки подле него поднялись. Один распахнул одежды, и из-под них, точно из шатра, шагнул вперед усыновленный мною сын Бекана. Второй в той же манере извлек из-под облачения «Терминус Эст» и вынул его из ножен, показав сошедшимся блестящий клинок и черный опал рукояти. Затем один из раскрашенных поднялся, прошел с десяток шагов в мою сторону (отчего я, хоть и прикрыл лицо маской, всерьез испугался, как бы он меня не заметил) и поднял крышку одного из люков, ведущих под землю. Вскоре после этого он выбрался наверх из другого люка, ближе к костру, несколько быстрее прежнего подошел к главному среди троицы в длинных одеждах и заговорил.

О чем он докладывает, сомнений быть не могло. Расправив плечи, я вышел в освещенный пламенем круг.

– Там меня нет, – сказал я. – Я здесь.

Сидящие дружно ахнули, чем я, хоть и понимавший, что могу вот-вот умереть, был весьма польщен.

– Как видишь, тебе от нас не уйти, – заговорил облаченный в длинные одеяния, стоявший посередине. – Ты побывал на свободе, но нашей волей был возвращен сюда.

Голос дознавателя, допрашивавшего меня в подземной темнице, я узнал безошибочно и ответил ему в том же тоне:

– Если ты ушел по Пути далеко, то должен знать, что власти надо мной у тебя куда меньше, чем может показаться непосвященным. – (Подражать речи таких людей проще простого: ведь они сами по-обезьяньи заимствуют манеру разговора у аскетов и жриц наподобие Пелерин.) – Вы похитили моего сына, а ведь он в то же время – сын Говорящего Зверя, о чем ты также уже должен бы знать, если удосужился расспросить его без неразумной спешки. Дабы вернуть его, я доброй волей отдал рабам твоим меч и до времени подчинился тебе сам. Теперь же мечу настало время вернуться к хозяину.

На плече человека есть определенная точка, уверенное нажатие на каковую большим пальцем парализует руку целиком. Стоило моей ладони лечь на плечо человека в длинном одеянии, державшего «Терминус Эст», тот уронил меч к моим ногам, а маленький Севериан, проявив неожиданную для своих лет твердость духа, поднял его и подал мне.

– К оружию! – подняв посох, крикнул тот из троих, что стоял посредине.

Его сподвижники все, как один, поднялись на ноги. Кулаки многих ощетинились уже описанными мною когтями, а многие другие обнажили ножи.

Я перекинул перевязь «Терминус Эст» через плечо, привычно убрал его за спину и сказал: