Меч

Дыхание перехватило, и всё это трансформировалось в эмоции прежде, чем он успел это подавить. Ненависть охватила его грудь, заставляя воздух вырываться короткими вздохами. Его пальцы защищающим жестом накрыли его сердце, словно сдерживая там что-то, что могло оттуда вырваться.

Он уже давно не позволял таким мыслям застать его врасплох.

Он ждал, пока это пройдёт.

Он не мог смотреть на неё, пока это ощущение не рассеялось. У него всё ещё случались такие мощные вспышки злости, что он даже самому себе едва признавался в этом. Единственное, что помогало — напоминание, что он поступал с ней ещё хуже.

Но, по правде говоря, он не мог заставить себя поверить в это.

Его прегрешения причинили ей боль. Это он не отрицал. Но в контексте он не мог воспринимать их, как то же самое.

Он позволил Кэт несколько раз сделать ему минет после того, как они с Элли впервые поженились. Он также целовал её на том мотоцикле, прямо перед Элли, и позволил ей потрогать себя. Он сделал это только потому, что считал, что Элли отвергла его как супруга — едва ли он мог причислить это к той же категории, что и откровенная супружеская измена.

Тогда они оба были такими сбитыми с толка. Они не консуммировали брак. Они ни о чём не говорили. Чёрт, да тогда он даже не знал наверняка, был ли он женат.

По тем же причинам он переспал с той человечкой на борту корабля.

В то время он определённо пытался отвлечься от Элли. Необязательно успешно; большую часть времени, проведённого с той человечкой, он пытался трахнуть свою жену из Барьера и наполовину обезумел от того, что она продолжала его отталкивать.

Однако именно тогда он осознал, что он был женат.

А ещё это едва не привело к разводу.

Затем была та операция в Вашингтоне.

Что бы она ни думала, тогда или сейчас, он сделал это для неё. Она вошла и увидела его с Кэт, так что он понимал, почему она не может об этом забыть, особенно учитывая их общее прошлое и то, как Кэт обращалась с ней в Сиэтле. Но часть его сознания всё равно бунтовала против этого.

Он не мог приравнять две эти вещи друг к другу, или отнести к одной категории свой поступок и то, как она поступила с ним. Во имя богов. Он сделал это не для того, чтобы перепихнуться. Это была военная операция, мать вашу. Он использовал Кэт и Уллису, потому что это был единственный способ вытащить её.

«Это не то же самое, — повторял его разум. — Это вообще не то же самое».

Она хотела Балидора.

Она даже не намекала на это. Она прямым текстом сказала ему, что хотела лидера Адипана. Она сказала, что хотела его ещё раньше — предположительно говоря о том времени до Вашингтона, когда между ними ещё всё было хорошо. А это, скорее всего, означало, что она была заинтересована в Балидоре в то время, когда они ещё не заключили брак.

Может, она даже подумывала порвать с ним и вместо этого выйти замуж за лидера Адипана. Может, они нарочно задержали его в Каире, чтобы дать Балидору время поухаживать за ней. Этот мудак из Адипана мог ухаживать за ней всё то время, что Териан держал его в блядской клетке.

Боль в его сердце усилилась, вынудив его поставить щиты, чтобы не разбудить её.

Она ничего ему не сказала. Она даже не намекала, что на горизонте есть кто-то другой. Он-то беспокоился о Мэйгаре, чёрт подери.

Злость не рассеивалась; она бурлила в его груди горячим клубом ненависти в адрес другого видящего. Может, капельку в адрес его жены.

Она переспала с ним, зная обо всём этом. Она переспала с четырёхсотлетним видящим, на которого она запала ещё до того, как они консуммировали брак. Она не сказала это прямым текстом, но она получила от этого наслаждение. Немалое наслаждение, судя по тому немногому, что он уловил от отпечатков в её свете.

Что ещё хуже, это было очень интимно — так интимно, что это напугало её, заставило ударить по тормозам.

И Ревик этого не почувствовал.

Реальность этого факта вновь ударила по нему, вызвав боль в каждом дюйме его тела.

Почему он это не почувствовал? Как это вообще возможно?

Должно быть, Балидор нашёл какой-то способ — точно так же, как он нашёл способ инсценировать её смерть. Но он не мог заниматься с ней сексом в той же комнате сенсорной депривации, о которой рассказывала ему Элли. Ревик точно почувствовал бы это — полное отсутствие её света выбило бы его из колеи, особенно сразу после Дели.

Секс никак не мог случиться после того, как Балидор стрелял в неё — по крайней мере, не сразу же. Когда Балидор вытащил её из этой штуки, она была полумёртвой.

Ревик продолжал смотреть в потолок, пытаясь уложить это в голове.

Ему надо вставать. Он опоздает.

Постаравшись выбросить все мысли из головы, он начал выскальзывать из-под её руки. Её хватка на нём усилилась прямо перед тем, как она вздрогнула… и подняла голову.

— Привет.

Он смотрел ей в лицо, пока она просыпалась.