МЧК сообщает

Василий Николаевич читал бумагу, а Климов пил чай за маленьким столиком в углу.

Зазвонил телефон.

- Манцев... Слушаю, Феликс Эдмундович... У меня... Конечно, Феликс Эдмундович... Если позволите, через час. - Манцев положил трубку: Алексей Федорович, я прочел ваши показания. Армия есть армия. Сухо, по делу, точно, в деталях.

Манцев встал из-за стола, подошел к Климову, сел рядом:

- Вы начинаете работать инструктором военного дела на фабрике?

- Так точно.

- В декабре семнадцатого вы дали слово не поднимать оружие против народа.

- Так точно.

- Я не спрашиваю вас, Алексей Федорович, почему вы не идете в Красную Армию. Не надо, не отвечайте. Мы, большевики, привыкли уважать чужие убеждения. Но у меня есть к вам просьба.

- Чем могу служить?

- Нам нужны хорошие военные инструкторы в резервы милиции...

- Простите, гражданин комиссар, но я офицер...

- Зовите меня Василий Николаевич. Вчера ночью бандиты убили шестнадцать милиционеров. Многие из них погибли из-за неумения обращаться с оружием. Мне звонил сейчас Феликс Эдмундович Дзержинский, он просил поблагодарить вас за помощь и научить рабочих, пришедших в милицию, защищать граждан Москвы от бандитов. Я жду.

В комнату вошел Мартынов со свертком в руках и протянул Манцеву бумаги.

- Так как же, Алексей Федорович? Решайте.

Климов молчал. Вспоминал вчерашний день. Разговор с Копытиным, Лапшина, наган, упертый в спину, Скурихина, лежащего на земле, короткую схватку.

- Почту своим долгом, - Климов встал, щелкнул каблуками.

Мартынов с интересом посмотрел на него:

- Вот и хорошо. - Подошел к столу, взял ручку, подписал бумаги.

- Алексей Федорович, вот ваш мандат. Вы направляетесь МЧК старшим инструктором военизированного резерва милиции. Мы очень благодарны вам за помощь. В своих показаниях вы перечислили награды, полученные вами за войну, - Манцев открыл стол, достал из ящика наган: - У нас пока нет наград. Но этот наган носил ваш солдат. Мы отдаем его вам.

Климов взял револьвер:

- Спасибо. Это оружие мне вдвойне дорого.

Он сунул наган в карман.

- Нет, - засмеялся Мартынов, - так не пойдет, Алексей Федорович. Вы же не заговорщик, чтобы оружие прятать, а боевой наш товарищ.

Он развернул сверток, протянул Климову новенький офицерский ремень с кобурой.

Климов ушел, Мартынов и Манцев остались вдвоем.

- Плохи дела, Мартынов, - Манцев закурил, - уголовники хозяйничают в городе. Что арестованный?

- Пряхин Степан, кличка Зюзя, из тех, кого Керенский по амнистии выпустил.

- Удивительный человек был русский либеральный интеллигент. Керенский - присяжный поверенный, сам участвовал в сложных уголовных процессах, и вдруг амнистия тысячам опаснейших уголовников.

- Гад он, - мрачно сказал Мартынов.

- Нет, Федор, это сложнее, значительно сложнее. Так что Пряхин?

- Работала вчера банда Собана. В ней всего тридцать четыре человека.

- До вчерашнего дня. Теперь двадцать девять. Хорошо учили стрелять господ офицеров.

- Теперь о базе. Меняют ее постоянно после каждого дела. Есть в банде еще один руководитель, Витька Залетный, ростовский налетчик. Его даже Собан боится. Это его идея убивать милиционеров.

Мартынов спал на диване. Старые пружины осели под его большим телом, и казалось, что он лежит в яме. Перед уходом Козлов сильно растопил печку, и в комнате было тепло.

Мартынов снял только сапоги, а ремень с кобурой положил в головах. Телефон он поставил рядом с диваном, чтобы можно было дотянуться сразу. Свет луны падал в комнату, и в ее зыбком свете предметы неестественно вытянулись и расплылись. Мартынов спал, вздрагивая во сне, перегруженный заботами мозг не давал ему полностью отключиться от пережитого днем.

Сначала телефон звякнул коротко и мелодично, как серебряная кавалерийская шпора, потом голос его, набрав силу, стал пронзительным и длинным.

- Мартынов у аппарата! - откашливаясь со сна, крикнул в черный раструб начальник группы.

- Спишь, Федор?

Голос Манцева был по-утреннему свеж и спокоен. И Мартынов еще раз подивился способности зампреда скрывать усталость.

- Есть немного, Василий Николаевич.

- Ты уж извини, что побеспокоил тебя, но на этот раз известие приятное.

- Деникин умер!

- К сожалению, пока жив, а вот человек с Юга у меня.

- Бахтин! - радостно крикнул Мартынов. - Иду.

Он начал натягивать сапоги. Сон как рукой сняло, уж слишком приятным и неожиданным было известие.

Бахтин сидел в кабинете Манцева и курил, в воздухе, прорываясь сквозь махорочную горечь, плыл запах асмоловских папирос.

Одет Бахтин был, как всегда, щеголевато. Даже трость с серебряной ручкой лежала на столе.

- Здравствуйте, Федор Яковлевич, - Бахтин поднялся, улыбаясь, протянул руку.

- С возвращением, Александр Петрович, - Мартынов сжал ее от полноты чувств и удивился, что этот тонкий, слабый на первый взгляд человек ответил ему сильным, коротким рукопожатием, от которого у Мартынова слиплись пальцы.

- Ну и рука у вас, Алексадр Петрович, как у кузнеца.

- Постоянные занятия гимнастикой. Я вам, Федор Яковлевич, подарочек привез, - кивнул головой Бахтин.

Мартынов повернулся: весь угол кабинета был завален картонными папками.

Он взял одну из них. На обложке: