Матрица÷Перематрица

Вместе они смотрели, как Шмурфеус, выпучив глаза, рухнул под тремя навалившимися сверху адептами. Сквозь стекло приглушенно доносился его р-р-рык.

Глава 10. Новый выбор

Когда они снова очутились в поезде, Немо сказал:

— Они видели меня, Клинити. Я вовсе не был невидимкой.

Клинити вытащила из себя штекер; Немо последовал ее примеру. Оба неловко встали с кресел.

— Не понимаю, — сказала Клинити. — Как они могли тебя видеть, если ты — Никто?

— Ну… — Немо почесал подбородок. — Вроде бы Ораковина сказала, что я — не Никто.

На лице у Клинити выразилось нечто среднее между изумлением и тревогой.

— Она так сказала?

Немо оробел. Мозг судорожно просчитывал, как новый поворот событий скажется на его шансах завоевать расположение Клинити.

— Ну, вроде бы она что-то такое упомянула.

— Почему ты нам не сказал?

— Да как-то запамятовал, — ответил Немо. — Столько событий. Из головы выскочило.

— Потрясающе, — проговорила Клинити. Парадоксальным образом в ее голосе ясно слышалось, что она не считает новость потрясающей в положительном смысле слова.

— Зато я рассказал про другое, — чуть плаксиво напомнил Немо. — Ну, насчет того, что кто-то из нас должен будет погибнуть. Я или Шмурфеус. Что, если хорошенько подумать, и произошло. А я готов был пожертвовать собой, чтобы спасти его. Честное слово.

Клинити скривилась.

— Так что с ним сделают? — спросил Немо.

— Отведут к зубному, — ответила Клинити.

— Ой, — сказал Немо. — Профилактический осмотр? Все такое?

Клинити смотрела на него со всевозрастающим презрением.

— Нет, — ответила девушка. — Они хотят вытянуть из него, как попасть на Сион-лейн. Зубной врач — самый верный способ развязать Шмурфеусу язык.

— Ой, — сказал Немо. — Ясно.

— Идем, надо разыскать Тренька.

о-|3=К

Треньк, в состоянии глубокого похмелья и связанный кустарной пеньковой веревкой, отыскался в одном из хозяйственных отсеков поезда. Его поскорее развязали. Покуда он растирал руки-ноги и постанывал, Клинити увела «Иеровоам» со стоянки на Лестер-сквер. Через несколько минут перед Немо мелькнула станция «Тотенхем-корт-род» — странно пустынная, но чистая и освещенная. Клинити ввела в бортовой компьютер произвольный маршрут и села рядом с Треньком и Немо.

Настроение у всех было паршивое. Треньк рассказал, как они с Иудой договорились «пропустить по маленькой». Очнулся он уже связанный в шкафу.

— Так, значит, Иуда сделал ноги?

— Предал нас, — горько сказала Клинити. — Кто бы мог подумать?

— И адепты повязали Шмурфеуса?

Клинити кивнула.

— Вам что-то известно, чего не знаю я? — спросил Немо, когда они проезжали мимо станции «Олдгейт».

Клинити и Треньк повернулись к нему.

— Эти адепты, — спросил Немо, — что они за публика?

— А?

— Чем они занимаются?

— Адепты, — мрачно ответила Клинити, — поддерживают существующий порядок. Убирают подрывные элементы, чтобы МакМатрица функционировала без помех.

— «Подрывные элементы» — это, вероятно…

— Мы.

— А что значит «убирают»? Надеюсь, что, употребив такое уютное, почти домашнее слово, ты хотела намекнуть на…

— Я имела в виду «убить», — сказала Клинити.

— Убить, — быстро повторил Немо. — Ясно. Убить в смысле насмерть или в смысле наповал? Произвести сильное впечатление?

— Убить в смысле насмерть.

— Мне бы хотелось полной ясности, — настаивал Немо. — То есть не подумайте, будто я трус или что-нибудь в таком роде. — Он храбро рассмеялся. — Разумеется, нет. Если честно, я слишком храбр, чтобы быть трусом. То есть мне хватает храбрости признать свой страх, на что у труса кишка была бы тонка. Если вы понимаете, о чем я.

— Понимаю, — сказала Клинити.

— Поэтому я хотел бы полностью прояснить ситуацию. Когда тебя убивают в МакМатрице, умираешь ли ты в реале?

Клинити кивнула.

— Ясно, — сказал Немо. — Как именно? Я хочу сказать, когда умираешь в видеоигре или во сне, то в реальном мире ведь не умираешь?

— Да. Но эта игра отличается от всех, которые ты видел прежде. Хочешь знать почему? Я тебе скажу. Потому что эту игру продавали человечеству как самую жизненную. Знаешь, что на самом деле означает «жизненная»? Каково определение жизненности?

— Нет.

— Крайняя степень жизненность — смерть. И это, если подумать, правильно. В большинстве виртуальных реальностей ты делаешь все то же самое, что в жизни, только не можешь умереть. Однако самая совершенная виртуальность — МакМатрица — идет чуточку дальше.

— Довольно большая чуточка, — заметил Немо.

— Когда ты умираешь в виртуальности, — продолжала Клинити, — программа, управляющая аватарой, отправляет указание кокону, в котором находится твое тело. Кокон впрыскивает перегретую воду под сверхвысоким давлением в шланг, который в тебя вставлен. Процесс называется «клизмация».

— Звучит неуютно.

— Какой уж тут уют, — сказал Треньк.

— И ты умираешь?

— Не просто умираешь. Твои внутренности превращаются в пульпу. Кишки, мускулы, кости и мозг разжижаются. Потом тот же шланг отсасывает получившуюся кашицу из кокона.

— Ой, — произнес Немо с искренним чувством. — Фу, — добавил он. — Фи. — Он скривился и, чтобы не оставлять у собеседников никакого сомнения, присовокупил: — Бр-р.