Мастеровой

Она наклонилась, подняла сумку и стала в ней рыться. Федор терпеливо ждал, кося взглядом в сторону гопников. Те лежали, притворяясь ветошью. Ну, так пуля в ногу вразумлению способствует. Девица завершила инвентаризацию и вздохнула облегченно:

— Все на месте, деньги в целости. Не успели забрать. Как раз жалованье получила.

— Что же вы с деньгами по глухим переулкам ходите? — упрекнул Федор.

— Путь хотела сократить, — виновато молвила девица. — Обычно здесь пустынно. Эти как из земли выскочили — глазом моргнуть не успела.

— Похоже навели, — заключил Федор и подошел к ближнему гопнику. Не сильно, но чувствительно пнул его носком ботинка. — Кто навел на барышню? Отвечай, сявка! Не то пуля в голову.

— Не стреляйте, господин! — заканючил гопник. — Хохряков велел. Красненькую дал. Говорил: «Остальное у нее возьмете, с жалованьем будет». Мы и проследили.

— Хохряков?!

Федор обернулся к девице. Лицо ее пылало гневом. Внезапно Федор разглядел, что она хорошенькая, даже очень. Чуть выше его ростом, стройная и изящная. Одета в приталенное пальто и шляпку. На ногах — ботинки со шнуровкой. Не богато, но прилично.

— Знаете его? — спросил Федор.

— Да, — ответила девица и сжала губы. Стало ясно, что подробностей не будет.

— Далеко живете? — поинтересовался Федор.

— Здесь неподалеку, — ответила она.

— Разрешите, провожу.

— А эти? — указала она на гопников. — Не хотите сдать их в полицию?

— Возиться неохота, — сказал Федор. — Или вы желаете?

— Нет, — замотала она головой и подошла ближе. — Идемте.

Они выбрались из переулка и пошли вдоль улицы по тротуару. Федор искоса поглядывал на шагавшую рядом незнакомку. Нет, определенно хороша. Высокий лоб, красивый носик, изящный подбородок…

— Извините, не представился, — нарушил он молчание. — Меня Федором зовут. Мастеровой оружейного завода. А вас как?

— Мастеровой? — она остановилась и удивленно посмотрела на него. — Я сказала бы инженер или техник. Одеты как они, слово «мизерабль» знаете.

— Je parle français et allemand. Je connais l'anglais[78], — улыбнулся Федор и добавил по-русски: — Мастеровые разные бывают. С иными генералу не зазорно говорить.

— Соколова Юлия Сергеевна, — представилась спутница. — Я учительница. Служу в женской гимназии.

— Кошкин Федор Иванович, — Федор снял котелок и поклонился. — Позвольте поинтересоваться: чему учите?

— Русскому языку.

— Замечательно! — обрадовался Федор. — Вас мне сам Бог послал.

Соколова изумленно уставилась на него.

— Собираюсь сдать экзамены за курс реального училища, — объяснил Федор. — Все предметы изучил, а вот с русским, прямь, беда. Не дается. Не возьметесь обучать меня приватно? Платить буду хорошо — рубль за академический час.

— Сколько? — поразилась Соколова. — Обычная цена за приватные уроки — пять рублей в месяц. Это десять занятий по два часа, а то и более.

— Мне скоро надо, — объяснил Федор. — И учитель хороший. Вы в гимназии преподаете, там плохих не держат. Соглашайтесь, Юлия Сергеевна! Ученик я старательный, слушать буду, словно мать.

Соколова засмеялась.

— Вы забавный, — покачала головой. — Хорошо, берусь. Будни у меня заняты, приходите в воскресенье к десяти часам. Вот мой дом, — указала на кирпичное здание где-то в ста шагах от них. — Квартира нумер пять на втором этаже.

— Позвольте довести вас до парадного, — попросил Федор.

— Извольте, — согласилась Соколова.

Подойдя к крыльцу, она остановилась.

— Спасибо, Федор Иванович! — сказала, повернувшись к спутнику. — Выручили из беды. Следовало поблагодарить вас сразу, но я как-то стушевалась. Извините.

— Ерунда! — махнул рукой Федор. — Вы позволите спросить?

— Да, — кивнула Соколова.

— Кто этот Хохряков? Почему преследует вас? Бандитов напустил.

Спутница насупилась.

— Ладно, — сказала мгновением погодя. — Все равно узнаете. Он купец первой гильдии, личность в Туле известная. Звал меня к себе содержанкой. Я, конечно, отказала, ну а он озлобился.

— На него, что, нет управы? — удивился Федор. — Пожалуйтесь в полицию.

— Она вся у него в кармане, — вздохнула Соколова. — Он тут многих подкупил. Был бы жив отец…

Она смолкла.

— Вы умеете стрелять? — спросил Федор.

— Да, — кивнула Соколова. — Папа обучил. Офицером был. Я у него единственная дочь. Год как умер, мама — еще раньше, — она вновь вздохнула.

— Погодите!

Федор поставил ногу на ступеньку, задрал брючину и снял со щиколотки кобуру с коротышом. Протянул ее девушке.

— Примите от меня. Револьвер хоть и маленький, но бьет сильно. Сделал сам. Можете носить в сумке, но лучше, как и я, — на щиколотке. Сумочку могут отобрать, там искать не догадаются.

— Подол придется задирать, — покачала головой Соколова. — Неприлично.

— Лучше показать ножку, чем остаться без денег, — возразил Федор. — Или потерять жизнь. Поверьте, знаю. Этот револьвер меня однажды спас.

— Сами как же? — спросила Соколова.

— Еще сделаю, — махнул рукой Федор. — Мне это запросто. И другой есть. Берите, Юлия Сергеевна. Мне этот револьвер копейки не стоил, вам же пригодится. Только осторожно с ним — заряжен. В воскресенье покажу, как обращаться.

— Хорошо, — кивнула Соколова. — До свидания, Федор Иванович.