Мастера особых поручений

Но поплакаться было некому, и даже побыть в одиночестве Олира не могла — предстояла еще одна часть прощания с телом мужа, на Королевской площади, для простого народа.

Лаккат Мисори проводил королеву к открытому экипажу, запряженному белой парой. Там Олира позволила себе устроиться поудобнее, откинувшись на спинку сиденья, и не удержалась от вздоха облегчения. Вынырнувший из своих мыслей Тагренай вскочил на запятки, вокруг Олира заметила еще несколько незнакомых верховых, чьи лица мелькали в храме в непосредственной близости — видимо, остальная охрана.

Тело короля уже сноровисто погрузили в открытый кузов мотора. Пара минут заминки, и траурная процессия под тоскливые звуки нескольких флейт и скрипок — любимых инструментов Могильщика — поползла по городу вдоль вышедшей на улицы толпы, под напряженными и настороженными взглядами из окон, под тихие тревожные шепотки, всхлипы и охранные знамения.

Часть обряда на площади была короткой, хотя и потребовала от королевы напряжения душевных сил: за неимением родственников мужского пола короткую прощальную речь от лица близких пришлось говорить ей. Обычные слова о том, как горька потеря для оставшихся, но не людям оспаривать волю богов. И если Белому было угодно забрать короля Турана в расцвете сил, то всем остальным остается лишь смириться и научиться жить без этого замечательного, благородного, искренне любившего свою страну человека.

Потом сказал свои слова жрец, вознося молитвы Могильщику и Пряхе, не забыв помянуть остальных богов. Говорил хорошо, проникновенно, с жаром и искрой, звучно; не как порой тараторят наспех, стараясь поскорее сбросить с себя обязательства. Да, впрочем, неудивительно, что провожать короля пригласили лучшего.

Тело, возложенное на большой костер, занялось за пару мгновений — маги поработали на славу, подготовив королевскую пахру.[37] Вверх, в безветренное небо, к солнцу взметнулись сизо-черные клубы дыма, и люди зашептались одобрительно: хороший знак, боги приняли душу с распростертыми объятиями. Горожанам не стоило знать, что над этим отдельно поработал один из храмовых магов: меньше всего жрецам и Совету был нужен народный ропот, спровоцированный бестолковыми суевериями.

А после Олира наконец-то смогла вернуться в свои покои. Впрочем, она не обольщалась и не особо рассчитывала отдохнуть: именно сейчас к вдове должна была потянуться вереница желающих высказать соболезнования лично и заверить женщину в своей бесконечной преданности Турану.

Но, к большому счастью Олиры, первой к ней присоединилась свита. Амея Саварди с глазами на мокром месте села на диван рядом, на несколько мгновений украдкой сжала ладонь королевы — молча, боясь вновь расплакаться. Даршарай устроилась в ближайшем ко входу кресле, чтобы встречать всех посетителей недобрым взглядом — до талантов начальника перевертышу было далеко, но она старалась и работала над собой.

И королева почувствовала, как внутри медленно расслабляется сжатая пружина. Да, эти люди были ей все еще чужими, но поддержать ее они, кажется, стремились совершенно искренне. Так что Олира опять вознесла мысленную благодарность Тавьеру и всем, приложившим руку к выбору ее свиты. Хотя с иронией подумала, что они наверняка и сами не ожидали столь великолепного результата.

При незримой поддержке встречать соболезнующих стало легче. Королева кивала, благодарила, заверяла, что радуется тому, сколько у Турана преданных людей, отмечала, как повезло королю, которого столь искренне оплакивают.

Основная часть посетителей иссякла часа через два, и Тагренай, улучив момент, не терпящим возражений тоном заявил, что все это, конечно, замечательно, но слабой женщине нужно хорошо питаться. И вообще, хватит на сегодня потрясений, ей бы отдохнуть, а то лицо цвета платья. Никто не стал возражать, и где-то через час, после позднего обеда, Олира осталась в покоях одна. Первым делом наконец-то проведала сына, и рядом с колыбелькой ее окончательно отпустило напряжение этого долгого, трудного дня.

А еще через час стражник неуверенно доложил, что к королеве очень настойчиво просится Деналь Мисори, и Олира, конечно, не стала отказываться от встречи. Состоялась та, правда, наедине, но женщину подобное уже мало заботило.

— Ваше величество, как вы? — с порога взволнованно обратился к ней арлаккат.

— Уже неплохо, — улыбнулась Олира, протягивая стремительно подошедшему мужчине руку для поцелуя.

— Вы там, в храме, казались настолько хрупкой и тонкой, что я боялся вашего исчезновения, — улыбнулся Деналь. Взгляд его внимательно скользил по лицу женщины, и хмурая складка на лбу постепенно разглаживалась по мере того как мужчина находил подтверждение словам королевы. Выглядела она действительно гораздо лучше.

Некоторое время они, сидя в креслах друг напротив друга, вели светский разговор. Точнее, Деналь всеми силами старался развлечь и отвлечь женщину, и у него неплохо получалось — улыбчивый и искренний маг заряжал хорошим настроением. И вскоре Олира поняла, что уже не хочет плакаться кому-то на тяжелую судьбу: не так она, если разобраться, и ужасна!