Мастера мозаики

И только Валерио, подчиняясь более строгому вкусу, появился на турецком коне, белом как снег и необыкновенной красоты. На нем был простой чепрак из тигровой шкуры и широкие серебряные ленты вместо поводьев; длинная шелковистая грива, перевитая серебряными нитями, была заплетена в косы, и с каждой косы свисал цветок граната из филигранного серебра восхитительной работы; копыта были высеребрены, а великолепный пышный хвост легонько обмахивал могучие бока. Как и его хозяин, конь был украшен гербом братства: на его левой ляжке с великой тщательностью была нарисована серебряная ящерица на темно-красном фоне; но так как этому коню выпала честь нести на себе вожака, он только и был украшен эмблемой. Валерио велел развести лошадей и остановился у подножия помоста, где сидела маленькая Мария Робусти. Он подбадривал десятерых своих веселых собратьев, готовых принять вызов: они вскочили на лошадей и выстроились по сторонам — пятеро справа, пятеро слева. Арапчата все еще прогуливали остальных десять лошадей вокруг арены, ожидая, что десять смельчаков, затерявшихся среди толпы, примут участие в конных состязаниях. Долго ждать не пришлось, и игры начались.

Стремясь на скаку подхватить копьем кольцо, юноши то выигрывали, то теряли призы. С трибун выходили другие молодые люди, заменяя потерпевших поражение, а члены «Братства Ящерицы» тоже сменяли своих побежденных собратьев. Так некоторое время продолжались игры. Предводитель, сидя верхом на коне, руководил играми, появлялся то тут, то там и порой разговаривал с дорогой его сердцу маленькой Марией, которая тщетно умоляла его принять участие в состязании — ведь ей так хотелось, чтобы ему была присуждена высшая награда. Валерио всех превосходил в ловкости и умении, но не хотел выставлять себя напоказ; ему больше нравилось поощрять и подбадривать своих собратьев. К тому же он был опечален и рассеян — да неужели после того, как он доказал свою преданность брату, закончив его работу, тот оказался так непреклонен, что не пожелал присутствовать здесь даже как зритель?

Но Валерио вышел из задумчивости, когда трое братьев Бьянкини спустились на арену и предложили помериться силами с самыми ловкими всадниками «Веселого братства». Доминик Бьянкини, по прозвищу Рыжий, был превосходным наездником. Он долго жил за пределами Венеции, в которой редко кто владеет искусством верховой езды; не все участники «Братства Ящерицы» были способны держаться в седле; только те, кто вырос в деревне или не был уроженцем города, умели держать в руках поводок и уверенно сидеть на коне, что куда менее спокойно, чем плыть в венецианской гондоле. Три самых опытных наездника вызвались дать отпор Бьянкини и были побеждены в первом же туре; трех других юношей постигла та же участь. Честь братства была в опасности. Валерио начал беспокоиться: ведь до сих пор его всадники брали верх над всеми молодыми горожанами и даже знатными синьорами, которые не гнушались соревноваться с ними. Однако на сердце у него было так тяжело, что он и не подумал принять вызов и сбить спесь с Бьянкини. Винченцо, приметив безучастность Валерио решил, что тот боится поражения, и крикнул ему зычным голосом:

— Эй, монсеньер властитель ящериц, уж не превратились ли вы в черепаху? Или ни одному молодцу из вашей братии нас не одолеть?

Валерио сделал знак: выехали Чеккато и Марини.

— А вы, синьор Валерио, ваше ящеричное величество, — вмешался Доминик Рыжий, — не соблаговолите ли вы сами ответить и принять вызов такого неискусного противника, как я?!

— Что ж, готов хоть сейчас, — ответил Валерио. — Только пусть ваши братья сначала попробуют помериться в ловкости с моими сотоварищами, и, если вы будете побеждены, я дам вам возможность отыграться.