Мастера мозаики

Валерио поджидал брата в таверне, пока за ним не пришли молодые приятели и не стали его торопить. Он ушел, отказавшись от надежды, что вечером встретится с Франческо и новым мастером — Чеккато. На Валерио навалились бесчисленные заботы, его осаждали множеством просьб — и все по поводу завтрашнего праздника. Полночи он провел, бегая из своей мастерской в Сан-Филиппо до площади святого Марка, где шли приготовления к игре в кольца, а оттуда — по мастерским различных ремесленников и поставщикам: всех он поднял на ноги. И повсюду за ним следом спешили и его неугомонные подмастерья, и юные представители разных цехов, тоже его преданные друзья. Он отдавал им распоряжения, посылая с поручениями то туда, то сюда. Вся эта резвая стайка отправлялась в путь с пением и смехом — молодые люди радостно предвкушали развлечения завтрашнего дня.

Валерио вернулся домой только около трех часов утра. Он удивился, не застав брата дома, однако не очень встревожился. У Франческо была дама сердца, которой он уделял не очень много внимания, — страстью его было одно лишь искусство, и ни на что другое у него не оставалось времени, — но он изредка навещал ее, когда выпадал досуг. К тому же Валерио по самой природе своей никогда не ждал неприятностей, а ведь одно лишь опасение, что вдруг стрясется беда, отнимает мужество у большинства людей. Он заснул, решив, что увидится с братом завтра в мастерской, в Сан-Филиппо или на месте встречи веселых участников «Братства Ящерицы».

Всем известно, что в лучшие дни расцвета Венецианской республики, помимо многочисленных, учрежденных республикой цехов, которые поддерживали ее законы, существовали несметные частные корпорации, одобренные сенатом, религиозные общества, благословляемые духовенством, и «Веселые братства», — их допускало и даже втайне им потворствовало правительство, которое всячески поощряло любовь к роскоши, считая, что она развивает деятельность ремесленников. «Благочестивые братства» часто состояли из одной корпорации, в том случае, если она была так обеспечена, что могла выдерживать все расходы, — например, корпорация купцов, портных, бомбардиров и т. п. Иные же состояли из различных ремесленников или торговцев одного прихода, причем эти братства именовались по названию приходской церкви, например: «Братство святого Иоанна, лепту дающего», «Мадонны на садах», «Святого Георгия на водорослях», «Святого Франциска на винограднике». Каждое братство имело отдельное здание, которое называлось «скуола» и украшалось на общие средства творениями величайших мастеров живописи, ваяния и зодчества. Обычно скуолы состояли из невысокой комнаты, называемой «приютом», где все собирались, богато убранной лестницы, которая была своего рода музеем, и просторного зала, где служили мессы и читали проповеди. Еще доныне встречаются в Венеции эти скуолы — одни по распоряжению правительства сохранились как памятники искусства, другие издавна стали частной собственностью. Так, «скуола святого Марка» превратилась в наши дни в городской музей живописи, в «скуоле святого Рокка» хранится собрание шедевров Тинторетто и других прославленных живописцев. Полы в ней мозаичные, потолки украшены позолотой и фресками работы Веронезе или Порденона, стены отделаны деревянной резьбой или бронзовыми узорами. Очаровательные барельефы выполнены из белого мрамора с совершенством и непостижимым искусством детали, — вот остатки того могущества и роскоши, которых достигает республика с аристократическим правлением, но которые ее неминуемо и губят.

Все корпорации или братства участвовали в храмовом празднике и показывались во всем своем блеске, кроме того, все они имели право появляться на празднествах и торжествах республики со знаками отличия своей общины. В праздничной процессии святого Марка они выстраивались по приходам, и каждая шла вслед за духовенством своей церкви, неся раки, кресты и хоругви, и во время службы располагались в особых часовнях.

«Веселые братства» таких привилегий не имели, но им разрешалось располагаться на всей огромной площади святого Марка, воздвигать там навесы, устраивать конные бои на копьях и пиршества. Каждое такое братство давало себе наименование и придумывало эмблему, какую ему вздумается, и принимало к себе кого заблагорассудится. Некоторые состояли из одних только патрициев, другие же без различия пополнялись и патрициями и плебеями, — отсюда то кажущееся слияние сословий, которое еще и поныне наблюдаешь в Венеции. Старинные картины сохранили для нас изящные и причудливые костюмы «Веселого братства чулка»: один чулок красный, другой — белый, одежда разноцветная, яркая. На груди членов «Братства святого Марка» красовался золотой лев, на рукаве членов «Братства Феодосия» — серебряный крокодил, и т. д. и т. п.