Мастера и шедевры. Том 2

Врубель вернулся к живописи. Эти мгновения были недолги. Жемчужиной той поры стал портрет Н. И. Забелы 1905 года «После концерта».

Догорают, тлеют угли большого камина.

На широкой тахте дама в вечернем туалете.

Ее образ словно размыт временем.

Резкими линиями намечено платье, декор камина, но нежны касания руки, рисующей портрет любимой.

Художник будто прощается с дорогим ему человеком, видит ее через встающую между ними фатальную преграду.

Этот холст глубоко трагичен. В нем с невероятной яркостью предстает вся драма судьбы мастера.

Врубель ушел…

О похоронах, состоявшихся в апреле 1910 года, с волнением рассказывает дочь П. М. Третьякова А. П. Боткина:

Похороны… Но какая ирония! Отпевали в Академии, заведовал всем Беклемишев… Царили ученики Академии, студенты, ученики школы Званцевой (Бакста) и члены Союза русских художников. Их была масса, несли гроб попеременно. Среди Вознесенского — несли Бенуа, братья Лансере, Добужинский. Вообще было очень хорошо. А на кладбище, на краю, среди поля, гора венков. Блок говорил, а над головами жаворонки заливаются».

Репин с горечью вспоминал:

«Чем больше лет проходит со дня его кончины, тем все значительнее и прекраснее предстает перед нами образ певца красоты, творца неувядаемых шедевров русского искусства Врубеля».

Михаил Врубель — фигура огромная.

Его искусство достигает поистине грандиозного звучания. К сожалению, мы порою как-то вяло и стеснительно оцениваем вершины нашей живописи.

Россия — молодая страна. Это не Индия или Италия…

Но и она успела создать величайшие самобытные памятники мировой культуры, огромны достижения ее в области литературы, музыки и живописи. Да, живописи.

Хотя тут же немедля вспоминаю глумливое лицо одного институтского доцента, который нам доверительно сообщал, что «Ромен Роллан рысью пробежал всю Третьяковку, лишь два часа простояв в задумчивости у «Троицы» Рублева…».

Портрет артистки Н. И. Забелы-Врубель.

Это было лет сорок тому назад. Помню, я спрашивал у Игоря Эммануиловича Грабаря: правда ли это?

Академик пристально взглянул на меня, его розовое лицо с гладко выбритой головой стало красным, безбровые глазки блеснули из-под стекол очков, и он сказал одно слово:

«Чушь!.

«Москва-Париж» — огромная выставка, продемонстрировавшая сотни выдающихся произведений русского, советского и французского искусства. Живая связь двух великих стран, их народов нашла свое отражение в преемственности явлений культуры, и это имеет поистине глубокий смысл, требующий неспешного, фундаментального анализа.

Именно на этой выставке была особенно ощутима масштабность пластического звучания шедевров Врубеля «Царевна-Лебедь» и «Сирень».

Они в свое время подвергались нападкам формалистов, обзывались «декадентскими», причислялись к продуктам распада буржуазной культуры.

Но, к счастью, пора всеотрицания и переоценок классических творений великих художников прошлого миновала…

Как поразительна неповторимость биографии каждого творца. Казалось, и удивляться этому, наверное, не следует. Но тем не менее свеобычность характеров и оригинальность видения крупных мастеров, их безотчетная преданность своей теме и, главное, их борьба за свои приверженности, с причудами рока каждый раз заставляют изумляться невероятным хитросплетениям бытия, преградам и козням, расставляемым перед художниками, и как вопреки всем этим препонам живописец все же создает свои полотна, в которых с единственной и потрясающей ясностью выражает свою душу, свои привязанности, любовь и ненависть.

Конечно, во многом среда, эпоха, в которой живет мастер, формирует и оттачивает его талант.

Но, с другой стороны, этот художник, как бы преломив сквозь сердце свет своего времени, сам выражает век, в котором ему довелось родиться и творить.

Часто эти связи живописца с окружающей его сферой очень неоднозначны, а характер таланта и картины, создаваемые им, сложны и никак впрямую не выражают будни бытия; но при прохождении достаточного времени, а чаще всего уже после кончины художника, со всей грандиозностью предстают величие его творческого искания, неповторимость и несметное богатство духовного мира, который он оставил людям.

И только тогда можно уверенно понять всю силу того страстного влечения к красоте и правде, к раскрытию единственной и никем еще не рассказанной темы, которая владела им всю жизнь, озаряя судьбу.

Как бы коротка ни была биография того или иного крупного живописца, но полотна, оставленные им, позволяют как бы узнавать его не похожий ни на кого лик.

Мы невольно ощущаем скрытую от нас внутреннюю напряженную работу художника, и чем больше талант, чем неповторимей и ярче горит звезда его дара, тем острее и отчетливее мы чувствуем неодолимую, притягательную мощь творческой одержимости живописца, отдавшего всего себя выражению своей мечты о прекрасном.

Таким был Врубель!

ВАЛЕНТИН СЕРОВ