Мастера. Герань. Вильма

Западнословацкая деревня, изображенная в трилогии, находилась в стороне от основного русла исторического развития тогдашней Словакии. Определенные политические и географические причины крайне ограничили возможности революционного общественного движения. Этот узкий мирок, отягощенный религиозными традициями (в «Мастерах» о них сказано немало — им посвящены многочисленные эпизоды и главы, например строительство костела, роспись нового храма библейскими сценами и т. д.), всегда сторонился политики, которая представлялась ему «господской затеей», игрой «сильных мира сего», никогда не приносившей людям ничего хорошего. («А что до правительства, — говорит церовский крестьянин, — то должен вам сказать, оно смердит больше всего, вот потому-то я до сих пор от любого правительства нос воротил и ворочу».) Большинство жителей просто не думали, что возможны какие-нибудь социальные перемены, надеялись «обойти» войну, охватившую весь мир, укрыться от нее — как обещали деревенские пророки-священники — в костелах. Сомнения одолевали в основном только тех, чьи сыновья остались на полях Восточного фронта (коллаборационистское правительство, как известно, посылало словацких солдат на братоубийственную войну против Советского Союза). Писатель хорошо знает эту «отсталость», «несознательность» своих героев, их взгляд на мир, их мышление, позицию. Именно поэтому он изображает рождение антифашистского Сопротивления на окраине страны, на периферии общественной жизни, среди тех, кто долго оставался лишь зрителем.

Эти вопросы автор рассматривает в то же время с учетом не только конкретной ситуации в Словакии периода войны, но и нашей национальной история вообще. Ведь в течение долгих веков игнорировались национальные права словаков, более того, отрицалось их право на собственную историю. Авторские раздумья об унизительном чувстве исторической вторичности нации приобретают особое значение именно в контексте общенародного выступления словаков против фашизма. Кардинальный вопрос, который Шикула разрабатывает в художественных образах, гласит: кто же принадлежит истории? Те, кто создает страну, кто поддерживает жизнь в ней, то есть трудовой люд — мастера, или те, кто в этой жизни благоденствует — господа, чьи псевдоисторические деяния попадают в официальные учебники истории?

Марксистско-ленинское положение о том, что только массы своим трудом и борьбой творят историю и что революция начинается лишь тогда, когда массы берут дело революции в свои руки, когда они становятся субъектом исторического процесса, помогает нам осмыслить суть трилогии. Концепция Шикулы строится на исследовании тех «медленных» социальных процессов, в ходе которых каждодневные дела и проблемы «маленьких» людей обретают большую историческую значимость и приводят этих людей к масштабным политическим решениям. В романе прослежен процесс формирования самосознания массы простых деревенских жителей, освобождения от пассивности, забитости, отчуждения от истории и постепенного понимания собственных возможностей. Это процесс затяжной, исполненный сомнений, требующий, как известно, определенного толчка. Такой толчок могут дать лишь сознательные силы, несущие революционность в массы. О присутствии таких сил в деревне Околичное («Мастера») говорится мало, отрывочно. О их действиях мы узнаем главным образом в заключительной части первой книги, когда в решительную минуту на сцену открыто выступают жестянщик Карчимарчик, батраки Онофрей, Ранинец, Вишвадер и ведут людей на Восстание. Такое «частичное» изображение борьбы народа допустимо, конечно, только в том случае, если в поле зрения художника постоянно ощущается диалектическая связь этого ограниченного фрагмента с общественной и, более того, интернациональной целостностью, в их взаимозависимости и взаимообусловленности. Если в литературе речь заходит об одном полюсе, хотя бы в подтексте, то обязательно должен быть ощутим и другой.

Взгляд художника обращен прежде всего к человеку, к его истории. Шикула никогда не воспринимал человека абстрактно, а в трилогии еще более явственно подчеркнул его социальные и общественные связи. Но выбирает он главным образом те социальные факторы, которые создают «лицо» человека, поэтому так подробно в его книге описаны профессии. Хвала простому народу, хвала мастерам, их созидательному труду, труду во имя людей — это, надо признать, самые прекрасные партии произведения. А самая идея мастера, мастерства обусловливает еще один важнейший аспект книги. В мастерстве — воплощение принципиальной сущности родной земли, мастерство — определяющий образ жизни словаков, ее творцов. Во имя этого, во имя созидательных усилий народа писатель ведет своих героев на борьбу за новый мир, за прогресс, то есть ведет к сознательному социальному творчеству, именно в нем полагая нравственный смысл Восстания.