Мастера. Герань. Вильма

Смех Шикулы — это не смех сатирика (сатирик редко бывает веселым), он определен той исходно теплой человеческой атмосферой, которая свойственна его художническому миру. Юмор — не только средство выражения, но и форма отражения целостности жизни. При этом надо сказать, что для Шикулы юмор не единственная панацея от всех бед, достойная человека. Шикула слишком ясно сознает суть юмора, чтобы ограничиться только им, чтобы отказаться от диалектической игры субъективного и объективного, веселого и серьезного, а подчас и трагичного. Он отлично видит двуединую направленность юмора: как только смех отзвучит, мы вновь оказываемся лицом к лицу с реальностью бытия, из которого вышли. Отлично сознавая сущность закона равновесия, Шикула не впадает в односторонность комического или трагического. С какой чуткостью и тонкостью, например, уравновешивает он драматическую напряженность своей книги с ее в общем-то светлой, а подчас и иронической интонацией.

Этот освобождающий смех является составным элементом глубокой связи писателя с народным миром; его ухмылки, подковырки, насмешки сродни народному характеру, народному гротескному реализму, фамильярной грубости, игре. Шикула вводит нелитературную речевую стихию, используя различные сферы народного языка. Поскольку все происходящее в мире для писателя существует преимущественно в слове, он в народной среде ищет свойственные ей словесные формы выражения, жесты. На этом исходном материале он и строит свою трилогию — на этой народности, на ее раскованности, доступности, на многообразии и гибкости ее словаря и синтаксиса, на ее импровизационности, живописности, сочности, широте, метафоричности, на ее жизненности. Мастер многоликого изображения жизни художественным словом, Шикула один из тех словацких писателей, книги которых относятся к выдающимся образцам нашей словесной культуры.

Произведение Шикулы прекрасно прежде всего тем, что все происходящее в нем — от жизни и для жизни; оно с лихвой возвращает жизни то, что взяло у нее. В нем нет концовок, которые бы ставили последнюю точку. Автор предоставляет читателю широкий простор для воображения, для дальнейших раздумий над судьбами мира, над его проблемами. Он смотрит на мир глазами живописца, сосредоточиваясь всегда только на определенной части его многообразной совокупности. В этих акварельных теплых красках, где доминирует голубой цвет и нет резких контрастов, мы находим не только частицу родной земли, но и самих себя.

ВИНЦЕНТ ШАБИК,

Братислава