Мастер Загадок

— Если я больше никогда в жизни не взойду на корабль, я буду счастлива. Если я никогда не увижу воды больше, чем в рыбных садках Моргол…

Вернулся Бри с матросами и повел всех к длинному королевскому кораблю, покачивавшемуся на стоянке. По сравнению с барками и килевыми лодками он выглядел большим и удобным, и они с радостью поднялись на палубу. Поглядывая, как там с отливом, Бри стоял на носу и удовлетворенно выкрикивал команды; моряки раздобыли все недостающее из припасов, разместили лошадей, перенесли вещи с килевых лодок. Наконец длинная якорная цепь, гремя, поднялась из воды; швартовы были отданы, и горделивые, синие с пурпурным паруса Ана торжественно взвились меж речных судов.

Десять дней спустя они причалили в Хлурле. На пристани встречать их собрались стражи Моргол.

Лира сошла по сходням впереди пяти других стражей и остановилась против безмолвной вооруженной толпы на пристани. Одна из явившихся, высокая сероглазая девушка, тихо сказала:

— Лира…

Лира покачала головой. Она подняла копье и держала его обеими руками, неподвижно и без угрозы, словно подношение. Следовавшая за нею Рэдерле услышала, как она просто сказала:

— Пронеси, пожалуйста, мое копье через Херун, Трика, и отдай его Моргол вместо меня. Я оставлю стражу, как только буду в Городе Короны.

— Нет, не могу.

Лира молча взглянула сперва на нее, а затем на неподвижные лица четырнадцати стражей позади нее. И слегка вздрогнула.

— Что такое? Моргол дала вам какой-то другой приказ? Что ей от меня нужно?

Трикина ладонь поднялась, на миг коснулась копья и упала. Стражи позади Лиры выстроились на сходнях и не двигаясь слушали.

— Лира. — Трика замолчала, тщательно подбирая слова. — Есть двадцать свидетелей тому, что ты готова была ради чести стражи Моргол въехать в Херун безоружной. Однако, думаю, ты пока должна оставить копье себе. Моргол нет в Херуне.

— Где она? Неужели все еще в Кэйтнарде?

— Нет. Она вернулась из Кэйтнарда больше месяца назад, взяла шестерых из нас в Город Короны, а остальным велела ждать тебя здесь. Вчера Фэйа вернулась оттуда с вестью, что Моргол… Что ее больше нет в Херуне.

— Если она не в Херуне, то куда же она отправилась?

— Никто не знает.

Лира с негромким стуком поставила копье на землю и оперлась о него. Затем подняла голову, отыскала взглядом гибкого рыжеволосого стража.

— Фэйа, объясни, как это так?

— Она покинула нас, Лира. Однажды вечером она пришла сюда и ужинала с нами, а на следующее утро исчезла.

— Она должна была кому-то сказать, куда уходит. Она никогда ничего подобного не делала. Она взяла слуг, вещи, хоть кого-нибудь из стражей?

— Только своего коня.

— Своего коня? И все?

— Мы день-деньской расспрашивали каждого в доме. Больше она ничего не взяла. Даже вьючной лошадки.

— Почему никто не видел, как она исчезла? Куда вы все смотрели, стражи?

— Лира, — здраво заметил кто-то, — она не хуже любой из нас знает, когда и на каких постах мы сменяемся, и никто никогда не посмел бы следить за ее передвижениями в собственном доме.

Лира хранила молчание. Она сошла с трапа, освободив дорогу любознательным матросам, которые начали разгрузку. Наблюдая за ней, Рэдерле вспомнила прекрасное и спокойное лицо Моргол, когда та поднималась в гору к училищу, золотые глаза, ставшие такими внимательными, когда вокруг собрались Мастера. Ей на ум пришел вопрос; и вдруг, сдвинув брови, его задала Лира:

— Моргон с Хеда говорил с ней?

Фэйа кивнула:

— Он явился так незаметно, что никто не видел его, кроме Моргол; и так же незаметно ушел, разве что… разве что с тех пор в Херуне больше нет мира.

— Она отдала какие-нибудь приказы? — Лирин голос звучал ровно. Рядом с Рэдерле у нижнего края сходен присела Тристан — и уронила лицо в ладони. Фэйа опять кивнула и хмыкнула.

— Она отдала приказ, чтобы западные и северные границы охранялись от арфиста Высшего, чтобы никто в Херуне не предоставлял ему крова или помощи и чтобы всякий, кто увидит его в Херуне, сообщил об этом либо стражам, либо самой Моргол. И объяснила нам почему. Она разослала гонцов во все пределы Херуна, чтоб рассказали народу. А затем покинула нас.

Взгляд Лиры переместился с Фэйи на ветхие, серые, беспорядочно разбросанные крыши складов, окаймляющих пристани, а оттуда — на холмы у горизонта, тронутые неуловимой нежной зеленью под солнышком восторжествовавшей весны. Она прошептала: «Дет».

Трика прочистила горло:

— Мы думали, уж не отправилась ли она его искать. Лира, я не… никто из нас не понимает, как он мог совершить ужасное деяние, в котором его обвиняет Звездоносец; как он мог лгать Моргол. Это кажется невозможным. Как мог!.. Как он мог не любить Моргол?

— Возможно, он ее любит, — медленно произнесла Лира. Она уловила беглый взгляд Рэдерле и, оправдываясь, добавила: — Она осудила его, как Данан, как Хар; даже не выслушав, даже не предоставив ему права на защиту, которое дала бы любому простолюдину из приграничных поселений Херуна.

— Я его тоже не понимаю, — твердо сказала Рэдерле. — Но он признал свою вину, когда я с ним разговаривала. И ничего не сказал в свое оправдание. Ему было нечего сказать.