Мастер рун

За полчаса палач и его подручный успели принести в исполнение почти дюжину приговоров. На виселице болтались два тела, в корзине у плахи лежала воскового цвета голова, еще одного успели задушить в кресле и освободить место для следующего преступника, в «быке» — двух выгнутых железных пластинах над огромной жаровней с углями, зажимающих тело человека, как черепаху панцирь, хрипел, бился и грыз деревянный кляп разбойник, получивший приговор одним из первых. Парочку унесли с помоста и положили на землю у клетки — эти получили в колодке порцию плетей, превративших их спины в кровавое месиво. Еще один лежал на кресте с раздробленными руками и ногами — его ждало колесо у дороги в город. Все, за исключением обезглавленного, были людьми простого сословия. Голову же отрубили благородному, судя по зачитанному приговору, наемнику, решившему пополнить свой кошелек монетами из чужих карманов. Прирезал ночью пятерых, да на шестом оплошал — не добил, а тот опознал и сдал стражникам.

Костя выбрал себе место за спинами зевак. Зрелище вызывало у него отвращение, но уйти он не мог. У его ног в чехле из толстого сукна лежал внушительный обломок доски со следами крови Алонса Вермара, а сам призрак, практически неотличимый от живого, стоял рядом. Благодаря дорогим компонентам и полулегальному ритуалу призраку удалось проявиться днем и даже покинуть свой бывший дом.

— Рагс — из сервов, разбойник, вор и убийца! Приговаривается к вырыванию ноздрей, выжиганию глаз, лишению пальцев рук и медленному удушению!

Алонс подался вперед, боясь пропустить хоть мгновение из оставшейся жизни своего убийцы.

Рагса, того самого разбойника, который чуть не убил Костю, сунули в колодки. Тяжеленные деревянные плахи могли бы удержать быка, не то что человека, ослабевшего после нескольких дней в камере смертников. Раскаленными клещами палач сначала вырвал ноздри, оставив на лице разбойника кровоточащую дыру, потом ими же переломал суставы на пальцах и по одному оторвал их. Отставив в сторону клещи, палач взял из жаровни с углями раскаленный прут и прижал тот к переносице Рагса. Все время, пока длилась пытка, разбойник глухо выл, из уголков его рта и по толстому деревянному кляпу стекала вязкая кровавая слюна. Искалеченного человека вытащили из колодок, пересадили в кресло-гарроту, крепко стянули ремнями ноги с руками, на шею накинули петлю. После этого помощник палача взялся за рычаг, закрепленный на обратной стороне спинки. Поворот, другой — тело человека выгибается дугой… еще один медленный поворот рычага — и преступника оставляют в таком положении. Через пять минут тело Рагса обмякло. Помощник палача уже гораздо быстрее сделал несколько оборотов рычага до громкого треска шейных позвонков…

— Оливера Вермар — из горожан, убийца и воровка! Приговаривается к клейму «Воровка» на лице и десяти ударам кнута! После чего будет вывезена из города и выброшена на первом перекрестке! Возвращение в город запрещено, за нарушение — смерть на виселице!

На этот раз из клетки вытащили Костину знакомую, вдову Вермар. Женщина безвольно висела на руках стражников, не сопротивлялась, когда ей разжимали рот и засовывали толстую деревяшку-кляп. Как и ее любовник Рагс, женщина попала в колодку. Очнулась она, когда палач разрезал тюремный балахон из серого холста на ее спине, оголив тело жертвы до пояса. При виде обнаженной девушки толпа зевак оживилась, послышались сальные шуточки, презрительные выкрики. Красота Оливеры даже после тюремной камеры почти не поблекла и вызывала у женской половины зевак одновременно зависть и злорадство, у мужской — вожделение и, совсем немного, жалость.

Помощник палача схватил женщину за волосы, намотал их на кулак и дернул вверх, открывая лицо преступницы. Палач же достал из углей металлический прут с непонятной фигурой на конце и приложил ко лбу вдовы. Вот тут женщину проняло. Она забилась, попыталась мотнуть головой, но помощник держал крепко, да и в колодке не сильно-то покрутишь головой. Когда палач убрал тавро, у Оливеры во весь лоб багровело пятно ожога, вздувшееся темно-красными, почти черными полосами там, где металл соприкоснулся с кожей.

— Пожалел палач девку — на лоб клеймо поставил, та сможет прикрыть волосами или лентой свою отметину. А мог бы и щеки прожечь, — недовольно произнесла толстая баба впереди Кости.

После клеймения палач взялся за кнут. Первый же удар сорвал пласт кожи и заставил брызнуть кровь, после второго у Оливеры подогнулись ноги, после третьего она не смогла больше стоять и повисла в колодке. Закончив порку, палач полил спину женщины жидкостью, зачерпнув ковшом из большой бадьи, что стояла на краю помоста. Даже до Кости дошел запах крепкого уксуса. Жуткая боль от едкого вещества, однако, не привела в сознание женщину. Ее вынули из пыточного станка и оттащили к клетке, где бросили на землю к таким же бедолагам, как и она. Алонс исчез сразу же, как его бывшую жену вытащили из колодки, причем перед исчезновением на его лице отпечаталась досада, мол, выжила, тварюга.