Мастер осенних листьев

– Ну, как? – сказал Скаринар из-за колонны. – Я – мастер смерти, мне положено. – Он фыркнул. – А на самом деле твоя Унисса уж больно медленно работала, в ином вейларе уже три титора сменились, а она все первого не могла закончить. Уже, кстати, мертвеца.

– Я тебя убью, – выдохнула Эльга.

– Это я тебя убью, – пообещал Скаринар. – И все, давай на этом остановимся. Хочешь еще пожить, вот панно, доделай его за своим мастером. Если мне понравится, а мне, представь, иногда нравится высокое мастерство, я, возможно, продлю тебе жизнь на год или два.

Эльга всхлипнула.

– Ты думаешь…

Мир никак не хотел становиться четким.

– Я думаю, что ты будешь меня слушаться, – сказал Скаринар. – Я многое знаю о смерти, представь, и могу сделать так, чтобы в тебе умерла, скажем, одна косточка, жилка, палец, нога, рука, глаз. А могу, если ты не согласишься, убивать по нескольку человек в день. Как ты понимаешь, мне не составит труда.

Эльга утерла слезы.

– А потом?

– Потом я стану сильнее и придумаю что-нибудь еще.

Скаринар показался из-за колонны и сморщился.

– Кошмар, – сказал он, – слезы портят твое лицо. Оно становится безобразным. Красным и опухшим. Куда это годится? Кстати, я тебе покажу сейчас, что достиг немалых успехов в своем искусстве. Да! Прекрасно! Знаешь, с этого мгновения плакать тебе уже не придется.

– Почему?

– Я только что убил твои слезы. Серьезно. Убил. Эй! – Мастер смерти захлопал в ладоши. – Кто-нибудь догадается убрать отсюда труп или мне сделать еще несколько? Новая госпожа мастер была бы не прочь отдохнуть с дороги.

За спиной его произошло торопливое движение, к возвышению стайкой подбежали слуги. Они за руки и за ноги вынесли мертвую Униссу. Эльга отвернулась.

– Значит, отдыхай, – сказал Скаринар. – Работать начнем завтра, работать быстро и качественно, я не собираюсь ждать результата вечно. – Он помолчал. – Не слышу ответа.

– Да, – прошептала Эльга.

– А погромче?

– Да!

Скаринар захохотал.

– Ах, как она хочет меня убить! – обратился он к пустоте стен, будто к невидимым зрителям. – Должно быть, это будет забавно.

Он с усмешкой посмотрел на Эльгу, притопнул ногой в легком башмаке и вышел, серебристым муландиром мелькнув между колонн.

Стайка юрких слуг, избегая поднимать на девушку глаза, разбежалась по залу, вытирая пыль и прибирая вещи. На столике у кресла появился поднос с фруктами и кувшин с водой. На вешалке – светлое платье.

Эльга легла на брошенный прямо на пол соломенный тюфяк. Он пах Униссой Мару, ее листьями, хранил складки от головы и рук. Вот так, смежить веки, представить строгий взгляд, легкие пальцы, букет в доме в Гуммине, набранный еще мастером Криспом, – девочка с желтыми, соломенными волосами.

«К середине зимы я буду ждать тебя здесь».

Нет, нет, этого уже не случится! Никогда. Эльга бы заплакала, но Скаринар, как и обещал, лишил ее слез. Осталось лишь жжение в уголках глаз. Да горечь, как отрава, забивала горло. Откашливай, не откашливай – стоит.

Ах, он, наверное, хохочет сейчас, ощущая ее бессильную злость. Танцует и хлопает себя по ляжкам. Сумасшедший урод!

Эльга сжала кулаки.

Боязливой лиственной тенью проплыла служанка, зажигая лампы. Ольха, ива в желтом. В темноте под веками замигали зеленоватые пятна. Может, не Скаринару, а всему его окружению поправить букеты? Поправить так, чтобы они…

– Госпожа мастер, – раздался тихий голос.

Эльга открыла глаза.

– Да?

Служанка, девушка едва ли старше самой Эльги, протянула ей дощечку.

– Это что? – спросила Эльга.

– Госпожа Мару просила вам передать.

– Она…

Горло перехватило.

– Она сделала это раньше, в начале версеня, – сказала служанка и, торопливо поклонившись, пропала.

Букет был совсем простенький.

То ли времени у мастера Мару не хватило, то ли Унисса не видела необходимости в том, чтобы усложнять узор. Сложенная едва ли из десятка листьев замерла на дощечке женская фигурка, лицо неразличимо, одуванчик изображает волосы, листья клена серебристого служат фоном, копируя цветом стены зала.

Эльга легла с подарком на тюфяк, коснулась листьев пальцами.

– Здравствуй, девочка, – рассыпался шепот.

Эльга улыбнулась.

– Здравствуйте, мастер Мару.

– Глупенькая, – прошелестело из-под пальцев. – Я уже мертва.

– Я убью его, я решила, – сказала женской фигурке Эльга.

– Закончи то, что делала я.

– Я не хочу ему помогать!

– Расти…

Букет умолк. Эльга снова коснулась его.

– Здравствуй, девочка.

– Я могу сжечь панно!

– Глупенькая, – сказала лиственная Унисса, – я уже мертва.

– Все равно!

– Закончи то, что делала я.

Эльга замотала головой.

– Нет.

– Расти…

Больше букет ничего не говорил.

Эльга отодвинула дощечку на край тюфяка, отвернулась, переползла на свободную половину и подобрала ноги к животу. Почему так? Почему эти четыре фразы? Жирный, розовый огонь масляных ламп отражался в плитках пола. От окон тянуло прохладой.

Расти… Это пожелание или обрывок?