Мастер осенних листьев

Эльга не заметила, как легко укусила пальцы. Конечно, скорее всего, мастер Мару имела в виду панно. Его надо доделать. Но почему «расти»? Слово будто обрывается. А может, это намек, что ей оставлен секрет и искать его надо на высоте? Где? На капителях колонн? Или на горе из мешков с листьями?

Или все куда проще?

Озаренная догадкой, Эльга вскочила. Она сняла светильник на цепочке с ветвистого рога на стене, поднесла к панно и, помогая свободной рукой, торопливо поднялась по крайней лесенке едва ли не к потолку. Свет ложился на лиственные букеты титоров и энгавров, на линии, бегущие от них куда-то вниз, к центру, на острова и материки незаполненной мастером пустоты.

Здесь?

Она осторожно повела светильником. Узор поплыл перед глазами, тени потянулись вслед свету, вспыхивали удивлением лиственные лица – чего это, чего? Далеко отклонившись, Эльга едва не свалилась вниз. Лестница опасно качнулась, заставив девушку замереть, выдохнуть и осторожно сместиться обратно. Ох, нет-нет, так и убиться можно. Какое было бы разочарование для мастера смерти, ха-ха.

Эльга спустилась, повесила светильник обратно.

Ф-фух. Может быть, конечно, она невнимательно смотрела, но в левом верхнем углу панно, похоже, ничего не было. Ни намека, ни послания, ни вплетенного в общий рисунок обращения к ней, к Эльге. Огорчаться пока нечему – пространства для исследований оставалось еще в четыре пятых стены.

Постояв, она взялась за лестницу на колесах, которая со скрипом пошла вдоль панно по специально вырезанным желобкам. Сейчас мы все, от листика к листику, внимательно проверим, сказала себе Эльга. Раз уж «расти» это непонятное задержалось у нее в голове. Раз уж ей передали букет, в котором не было бы никакой необходимости, будь мастер Мару жива.

Пробуя дерево на прочность, она поставила ногу на перекладину и, задрав нос, полезла наверх.

Когда зал с колоннами утонул в темноте, расцвеченной редкими, трепещущими огоньками, а в окна налили густой синьки, Эльга закончила осмотр и устало сползла с площадки на верхушке лестницы на тюфяк.

Ничего. Совсем ничего. Мастер Мару, наверное, не успела оставить послание. Или же слишком хорошо его спрятала. Или же «расти» означало просто «расти». Такое же может быть? Может.

Какое-то время Эльга смотрела на панно, темное там, где свет не доставал, и розово-желтое по краям, под лампами. Унисса закончила его едва наполовину. Сколько же она его делала? Никак не меньше месяца. Возможно, разноглазый убийца здесь, в Стогоне, ее и поймал. Или она сдалась сама, пообещав сделать Скаринару волшебное панно с властью над титорами и энгаврами и лелея мечту поправить его букет.

Может, вот оно – «расти»? В смысле совершенствуйся, оттачивай мастерство, появится шанс – добавишь мастеру смерти вербы или мелиссы в его высокомерные лиственные черты. Это, конечно, непросто, но при должном упорстве…

Эльга, вздохнув, взяла с подноса яблоко. Нет, пожалуй, здесь может что-то изменить только грандаль. А быстро стать грандалем у нее точно не получится. Мастер Мару за десяток лет не смогла, а она вдруг – туп-ток-ток – и сможет? Хотя было бы хорошо выступить с негодяем на равных. Но если он первее сделается грандалем?

Яблоко попалось кислое и червивое. В Подонье бытовало убеждение, что такого быть не может. Либо червивое. Либо кислое. А поди ж ты.

– Встаем! Встаем, ленивая корова!

Эльга села на тюфяке и смотрела, как Скаринар быстрым шагом ходит от окна к окну и собственноручно раздергивает занавеси. Серебрился муландир, солнце трогало колонны и стены розовым языком.

– Быстро!

– Иначе убьешь? – спросила Эльга.

Скаринар повернул голову. Голос его в светлом пространстве зала зазвучал будто сразу со всех сторон.

– Не тебя. Других. А потом – тебя. Хочется быть виновной в смерти незнакомых людей, я это устрою. Мне это очень легко. Соберу людей, объявлю им через кафаликса, кто именно стал причиной смерти их родных из-за своего неподчинения… А потом – раз!

Он подбежал к Эльге. Карий глаз смеялся, серый был зажмурен.

– Один человек уже умер.

– Зачем? – спросила Эльга.

Скаринар удивился.

– Как зачем? Ты сопротивляешься, я наказываю. По-моему, этого даже ребенку лет пяти объяснять не нужно.

– Я встаю.

– Замечательно. Думаю, ты усвоила урок.

Скаринар подождал, пока Эльга откинет легкое одеяло и окажется перед ним в одной длинной, до пят, рубашке.

– М-м, – сказал он, потянув ноздрями воздух, – ты пахнешь по-другому. Ненависть такая… притухшая, как угольки. Что-то задумала? Будь осторожней. Именно поэтому я убил твою дорогую Униссу.

– А панно? Так и останется недоделанным? – спросила Эльга, подавив дрожь в голосе. – Ну, если ты меня убьешь.

Мастер смерти шевельнул плечами. Эльга увидела пробивающиеся сквозь белила темные усики над уголками верхней губы и редкие волоски на подбородке.

– Что ж, буду править и командовать по старинке. – Усмешка искривила рот убийцы. – Знаешь, ничего не имею против долгих выездов по вейларам, тоже хорошая практика. Где еще представится возможность погонять подданных по окрестностям?

Эльга посмотрела Скаринару в глаза.

– Я могу принять ванну?

– Конечно!