Мастер осенних листьев

Поддернув платье, Эльга забралась в фургон. Всю остальную дорогу до Амина, столицы одноименного вейлара, она проспала.

Титор Гельмих Астараго был худым и желчным мужчиной за сорок. Лицо у него было желтое, узкое, с тонкими короткими усами, и имело свойство периодически складываться в гримасу боли, которая, видимо, мучила его уже порядочное время.

— Садись, — показал он Эльге на низкий стул.

В зале приемов было пусто, видимо, титору опасались попадаться на глаза. Он был шиповник и крапива, редкий серый вяз и резеда. В сердце его, за глухим панцирем листьев, Эльга разглядела лишь желтоватый гороховый стручок, знак усталости и безразличия.

— Что у тебя, девочка?

Эльга показала печать мастера. С расстояния в пять шагов сидящий на кресле титор близоруко сощурился.

— Что-то зеленое?

— Я — мастер листьев, — сказала Эльга.

— Нам не нужны мастера листьев.

Астараго сморщился, пережидая приступ боли.

— У меня есть еще кое-что для вас, — Эльга нырнула рукой за пазуху, заставив насторожиться кафаликса на пуфике и двух стоящих по бокам кресла стражей.

Она достала свернутое в трубочку письмо.

Соскочив с пуфика, бородатый кафаликс с улыбкой взял его и, развернув, вчитался в небрежные строчки.

— Письмо мастера Униссы Мару, — сообщил он.

— Дай.

По лицу титора снова пробежала гримаса.

— Вы больны? — спросила Эльга.

Астараго поднял руку, призывая к молчанию. Кафаликс неодобрительно качнул головой.

— Свет, — сказал титор, выпрямляясь в кресле.

Ему поднесли свечу.

Какое-то время он читал письмо. Эльга рассматривала убранство зала, шпалеры и полотна, кованое железо ставен, мозаики на стенах и прожилки, бегущие по камню колонн. Лиственный узор почему-то отливал красным.

— Я не помню мастера Мару, — поднял голову титор. — Но вижу, что она помнит меня. Странно, что в доме нет ее работ.

Он усмехнулся. Пальцы его стукнули по подлокотнику. Взгляд светлых глаз неожиданно нашел Эльгу.

— Ты слишком молода для мастера.

— Да, господин титор, — сказала Эльга.

— Почему?

— Мастер Мару сказала, что у меня проблеск.

Астараго хмыкнул.

— В любом случае, — помолчав, сказал он, — у нас нет для тебя никаких дел. Я не поставлю свою печать тебе на руку.

— Хорошо.

— Да, хорошо, — повторил титор и передернулся. — Я не слишком хорошо себя чувствую, извини. Думаю, тебе пора удалиться.

Кафаликс подал ей знак подняться.

Эльга еще раз посмотрела на титора. Что-то темнело за гороховым стручком, что-то скукоженное, почти вытравленное, черно-желтый цветок.

Лилия.

— Простите, господин титор, вас отравили? — спросила Эльга.

Кафаликс побледнел. Астараго прищурился.

— Откуда знаешь?

— Я — мастер листьев, господин титор.

— Но не лекарь, нет?

— Я вижу лилию у вас от здесь, — Эльга прижала ладонь к груди. — Лилия означает предательство, ложь. Вместе с гороховым стручком — отравление, долгую болезнь.

Пока она говорила, титор не спускал с девушки глаз.

— Что еще?

— Ничего.

— У нас был мятеж, — скрипучим голосом сказал Астараго. — Пятнадцать человек легли здесь, — он показал ладонью на плиты пола. — Они пришли убить меня, но умерли сами. Им казалось, что я уже слишком долго сижу в кресле титора во славу Руе. Это было неделю назад. Видишь, как здесь пусто?

— Да, господин титор.

Улыбка у Астараго вышла кривой.

— Попрятались. Я прижал им мерзкую торговлю… — Он умолк и посмотрел на Эльгу. — Впрочем, тебе это знать не обязательно. Полгода они подсыпали мне в пищу какую-то дрянь, пока я не слег. На их беду…

Титор зажмурился. На этот раз гримаса на его лице задержалась дольше.

— На их беду, — продолжил он, — Саргюс нашел лекаря, до которого заговорщики не успели добраться.

Кафаликс кивнул.

— Он не смог вылечить меня полностью, но хотя бы поставил на ноги. Этого они никак не ожидали. Поэтому решили расправиться со мной окончательно. Заколоть. Мечи-то вернее яда. Только верных мне людей оказалось больше.

Астараго закашлялся.

— Я могу попробовать, — несмело сказала Эльга.

— Что? Вылечить меня?

— Я делаю букеты.

— Я знаю, — сказал титор, прикрывая глаза. — Только мне не нужны букеты. Это для женщин. Сам я далек от красоты и всего такого.

— Букет сможет облегчить вашу боль.

— Ты уверена?

— На самом деле, я буду делать это в первый раз, — покусав губы, сказала Эльга.

Астараго коротко улыбнулся.

— По крайней мере, честно.

— Я вижу, что с вами можно говорить только так.

— Ты слишком много видишь, — титор помрачнел и порывисто встал. — Хорошо, сколько тебе нужно времени?

— День.

— Всего-то?

Эльга пожала плечами.

— Хорошо, тебя проведут в твою комнату, — сказал титор. — Саргюс, распорядись.

— Да, мой господин, — поклонился кафаликс.

Эльга поклонилась тоже.

Кафаликс, поймав под локоть, повел ее из зала. В темном коридоре он передал Эльгу прислужнику, совсем молодому парню.

— Гостевую комнату и накормить.

— Господин Саргюс, — остановила кафаликса Эльга, — мне еще нужны листья, серый вяз и резеда, у меня их нет.

— Хорошо.

— Если можно, побольше.

Кафаликс хмыкнул.

— Я услышал. С остальными просьбами — к Каршетту, — показал на прислужника он. И обратился к парню: — Будь с ней рядом.

Тот кивнул, невольно коснувшись ладонью короткого клинка на поясе.