Мастер осенних листьев

В ней не все было правильно.

Эльга видела в фигуре Униссы неровно лежащие, взлохмаченные листы, видела накрытую чарником трещинку, она даже протянула пальцы — поправить.

Но весь букет из окружающего тут же осыпался сухой тьмой.

Она проспала почти до полудня, и если бы не солнце, вздумавшее заглянуть в окно и жаркой ладонью тронуть лоб и щеку, вряд ли встала бы ближе к вечеру.

Рыцек лежал в ногах.

— Ну-ка!

Эльга растолкала кота, и тот сначала потянулся, выгнул спину, цепляя одеяло когтями, а потом с немым укором посмотрел на хозяйку.

— Сам виноват, — сказала ему она, усаживаясь на кровати.

Рыцек чихнул.

— Ну, это понятно, — кивнула Эльга, подвязывая растрепавшиеся волосы. — Чихать ты на меня хотел. Только учти: я все равно тебя люблю.

Кот, помедлив, мягко спрыгнул на пол и выскользнул в приоткрытую дверь, махнув на прощание хвостом.

Вот она, кошачья благодарность!

— Эльга! — донесся из глубины дома голос Униссы.

— Да, мастер Мару!

— …тала?

— Да!

— …кайся вниз! — послышалось сквозь скрип половиц и шум льющейся воды.

— Сейчас!

Эльга соскочила на пол. Что-то будет!

Да! Она сделала букет Деодора! Человеческий букет! Она видела, какой он. Она набила саму суть его.

Ах, какая я молодец!

Эльга закружилась по комнате, которая то взрывалась листьями и, будто бахромой, прорастала по углам мягкими лепестками, то становилась обычной и уже не такой привлекательной, ворчливо отзываясь на шелест маленьких ступней.

Радость переполняла девушку.

Теперь ведь что? — думала она. Теперь мы сможем работать с мастером вместе! Мы поедем в фургоне по Краю и будем предлагать свою помощь всем, кто ее попросит.

Сколько можно всего исправить!

— Эльга!

— Да!

Эльга подвязала ленты платья по-детски, на животе.

— …тынет!

Что-то стынет?

— Бегу!

Она спустилась по лестнице. В большой комнате было пусто, марбетта стояла в углу, будущие букеты рядком белели у стены под букетами уже состоявшимися. Кувшин и одинокая кружка на столе. Не похоже, что что-то стынет.

— Эльга!

Голос Униссы раздался из кухни.

— Да, мастер Мару.

Серой молнией из коридора проскользнул под ногой Рыцек. Сверкнул голубыми глазами. Уволок в зубах кусок мяса, воришка.

На кухне трещало и гудело, клубился пар, и в этих клубах проступали то кадки на стульях и небольшая горка дров у стены, то глубокая лохань в углу со сбитой занавеской. Задушено мерцал оконный свет.

— Сюда, — вынырнула из пара мокрая, в подоткнутом платье Унисса, — сегодня ты должна вымыться.

— Это обязательно? — спросила Эльга.

— Да.

Унисса принялась развязывать ленты на платье ученицы.

— А почему?

— Скоро узнаешь.

Эльге почудилось снаружи лошадиное ржание. Она отступила к порогу.

— Я не справилась, да? — У нее задрожала губа. — Вы хотите отдать меня господину Кеммиху? Он послал повозку?

— Вот дурочка! — вздохнула мастер. — Мочалка на стуле, вода в лохани горячая, если что, подольешь холодной. Поняла? — сказала Унисса и пропала в пару, оставив Эльгу недоумевать в одиночестве.

Но если не Деодор, то что тогда?

Эльга расшнуровала ворот и стянула платье через голову, поискала глазами, куда положить, нашла крючок на стене.

Вода в лохани действительно была горячая.

Эльга сначала постояла в ней, привыкая, потом села, согнула ноги в коленях. Из неплотно прикрытой печной заслонки подмигивал огонь.

Унисса не появлялась.

Эльга нащупала мочалку, из горшка у лохани зацепила ладонью мягкой белой глины, размазала по плечам. Ах, хорошо! Грязь потекла струйками.

Голову ниже, выше, мочалкой пройтись по шее, по груди, по животу. А ступни тереть щекотно, честное слово.

Но странно, конечно.

До банного дня еще половина недели, размышляла Эльга. А тут раз — пожалуйте, Эльга Галкава, в лохань. Может, прием праздничный какой у городского энгавра? Или меня теперь всем представить надо? Ну, после букета.

Не кранцвейлер же в гости заглянет!

Она зачерпнула из кадки на стуле воду деревянным ковшичком, опрокинула на голову, взвизгнула — вода оказалась холодная.

Мыться так мыться.

До боли Эльга терла спину, неудобно сгибая руку, потом встала и прошлась мочалкой по бедрам, по рукам. Падали капли, летели брызги. Вода в лохани побелела и посерела, украсилась островками пены.

Ну-ка, еще холодненькой!

— Ёрпыль-гон!

В редеющем пару кое-как отыскался плат для вытирания. Эльга прижалась к ткани лицом, раздергала, высушила волосы, обернула плат вокруг себя. Уф-ф!

— Мастер Мару, я все!

Она посидела на стульчике, наслаждаясь теплом от печи и запахами кухни. На разделочном столе подобрала сладкие крошки от пирога, сунула в рот.

Хорошо!

Прислушалась — нет, вроде не слышно больше ржания. Значит, просто приезжал кто-то да уехал.

Может, тот же Деодор с благодарностями.

Эльга задумалась, возможно ли отделить от человека чувства и перенести их в букет. Чтобы радость. Или счастье. Или вот покой и ощущение чистоты. Голое, будто после лохани с водой, чувство.

Как с ним работать? Какими листьями набивать?

— Эльга! — позвала Унисса.

— Иду-у!

Взмахом руки развеяв пар, Эльга выступила из кухни, раскрасневшаяся, веселая. Унисса стояла, ожидая, за пустым столом.

— Встань напротив, — сказала она, указывая рукой.

— Да, мастер Мару.