Мастер осенних листьев

— Мне мастер про женщин часто рассказывал, — сказал он, отряхивая листья с ее ладони. — С ними — тот же бой. Те же уловки и хитрости, нападение, засада, обман. А потом — ты победил, сломал…

— Что?

Эльга совершенно не понимала, что Рыцек делает, зачем его пальцы тискают ее плечи, шею, подбираются и оглаживают грудь.

— Ты ведь сама пришла.

Он завел руки Эльге за спину и легко сцепил в запястьях. Одна рука при этом у него осталась свободной.

— Я…

— Ш-ш-ш, — сказал Рыцек.

Его губы нашли губы Эльги. Это было приятно, сладко, несмотря на боль в запястьях и туман в голове.

— Рыцек, — выдохнула Эльга, едва у нее появилась возможность что-то сказать.

— Молчи.

Неуловимым движением Рыцек, мальчишка со взрослыми повадками, приподнял ее, прижал к себе. Треснуло, оголило ноги платье.

— Тебе же хочется?

Он повалил Эльгу на тюфяк. Солома зашуршала многозначительно, с намеком. Рыцек пополз губами от шеи вниз. На спине его выгибались шрамы.

Сил сопротивляться ему у Эльги не было совсем. Да и не хотелось. Весь мир состоял из листьев, и они раскачивались, складывались в чарующий рисунок, куда-то плыли и во все жилки смотрели с потолка.

— Вот так.

Проснулась она одна и долго сидела неподвижно, подтянув колени к подбородку и смотря в грязное окошко. С той стороны, закрывая часть неба, прилип прошлогодний липовый лист, коричневый и сморщенный. Любопытный.

Эльга завернулась в одеяло, пряча наготу. Смотри-смотри, не обсмотрись только. Присоседился, уцепился. Все ссохлось уже, а туда же. Привстав, она легко стукнула по стеклу костяшками пальцев. Ну-ка.

Лист качнулся и, помедлив, слетел вниз.

Вот и хорошо. Нечего! Эльга прислушалась к себе. В теле бродили странные волны тепла и холода. От лиственного зрения кололо глаза — оно казалось непривычно ярким, вызывающе-аляповатым, что на стену пялься, что под ноги.

Я — новая Эльга, сказала она себе.

В голове ее ворохом листьев рассыпались букеты, где она и Рыцек возвращаются в Подонье, их встречают застольем и всем местечком тут же играют свадьбу, мама с папой на лавочке, тетушка Тельгин отплясывает с дедом Пихтей, дядя Вовтур дарит на счастье завязанный узлом гвоздь, все смотрят…

Только вот мастерство. Не может же она бросить свое мастерство. Куда тут от мастера? И с листьями она подружилась, и пироги у нее получаются — любо-дорого. И печать все-таки, не спроста печать. Тридцать эринов выплачено.

Пыф-ф! Я же могу работать и в Подонье! — легкомысленно решила Эльга. И в Барбарене по соседству. Не всем же дождь призывать! Простые букеты тоже нужны. На счастье. На удачу. От зубной боли. А Рыцек сможет наняться в местные стражи, ему позволят. Это было бы очень хорошо.

Со двора, кажется, звякнуло. Эльга прилипла к окну, разглядев молочницу, просунувшуюся с кувшином в ворота. Да, сейчас бы перекусить чего-нибудь! Не съел же все Рыцек!

Она натянула исподнюю рубашку, потом торопливо влезла в платье, прижала, сцепила застежкой разошедшийся шов.

Рыцек, наверное, уже сидит за столом и ждет завтрака. И молодец, что ее не разбудил. Вон солнце как высоко. Значит, будет уже не завтрак, а почти обед. Она весело — через одну ступеньку скок, через вторую прыг — спустилась сверху и обнаружила, вместо Рыцека молочницу, румяную, рыжеволосую, пышногрудую.

— Ох и спать ты, девонька! — заулыбалась та, пряча в подол полученную от Униссы медную мелочь. — Всю весну проспишь.

Эльга застыла на пороге комнаты.

— А где Рыцек?

Звери и предметы как-то виновато смотрели со стен. Была бы возможность, наверное, отвернулись бы, убежали, спрятались.

Унисса подождала, пока за молочницей закроется дверь.

— Ушел, — сказала она, спокойно глядя на ученицу.

— К-как ушел? — Эльга даже запнулась на первом слове. — Просто ушел? И ничего не сказал?

Ей стало вдруг холодно, и она обняла себя руками.

— Нет.

Унисса поставила кувшин на стол.

— А я? — спросила Эльга.

— А ты — глупая девочка, — мягко сказала Унисса. — Глупая повзрослевшая девочка. Но все равно глупая.

— Но он же вернется? — Эльга с надеждой посмотрела на женщину.

Унисса пожала плечами.

— Не знаю. Думаю, нет.

У Эльги задрожали губы.

— Вы врете! Он хороший! Даже если его вызвали… срочное дело или новый учитель…

— Он просто ушел, — сказала Унисса.

— Вы же могли ему помешать!

— В чем?

— Остановить!

— Ученика мастера Изори? — в голосе Униссы прорезалась насмешка.

Слезы брызнули у Эльги из глаз.

— Я же набила… я же набила букет. Я целую ночь…

— Дурочка! — Унисса обняла ее, прижала голову к своей груди. — Ты еще не умеешь, не знаешь, как это делается. Менять в человеке что-то очень непросто. Тем более, в твоем Рыцеке. Некоторое умение — еще не мастерство.

— Неправда!

Эльга вырвалась и побежала наверх.

У нее есть букет, и она покажет, что все сделала правильно! Она видела, как и что исправлять!

Кот прыснул с ее пути.

Вот. Сейчас. Где? Эльга озадаченно крутнулась на месте, ища марбетту глазами. Стул. Стол. Шкаф. Кровать и тюфяк. Мятая простыня с крохотным пятнышком крови. Ее скомкать. Ни марбетты, ни букета.

Но как же?

Может, Рыцек забрал букет с собой? Эльга заглянула под кровать. Пусто. Раскрыла шкаф. Паук в паутине. Дохлый вроде бы.