Мастер осенних листьев

Эльга взяла Рыцека за руку и повела его наверх, в комнату с приготовленной постелью. По пути он несколько раз запнулся.

— Прости.

Улыбка его сделалась совсем мягкой, сонной.

— Ложись.

— Сюда?

Он плюхнулся на тюфяк, через голову снимая поддевку вместе с безрукавкой.

— Укройся, — Эльга набросила на него лоскутное одеяло.

Рыцек натянул его до подбородка, повернулся на бок и, по-детски сворачиваясь калачиком, поджал ноги.

— Долгой жизни, — сказал он уже с закрытыми глазами.

— Добрых снов.

Рыцек заснул сразу же. Эльга посидела на стуле рядом, разглядывая его усталое лицо, царапины и шрам, и вздрогнула, когда внизу нарочито громко хлопнула дверь. Она тихо вышла из комнаты и спустилась вниз.

Мастер на пороге встряхивала полушубок. Рядом с ней вился кот, облизываясь на завернутую в тряпицу и перевязанную тесьмой куриную тушку.

— Как Рыцек? — спросила Унисса.

— Спит.

— Ну и хорошо.

Мастер отнесла курицу на кухню. Эльга принялась убирать со стола — кружки в миски, миски на блюдо. Крошек почти не было — Рыцек все подобрал.

В кухонной печи потрескивали поленья. В чугунке бурлила вода. Унисса разделывала курицу, награждая четвероногого Рыцека требухой.

Эльга составила грязную посуду к наполненной водой кадке.

— Рыцек — не плохой парень, — сказала Унисса. — Но у вас ничего не получится.

Эльга вспыхнула.

— Я вовсе об этом и не думала!

Мастер вздохнула.

— Все равно. Люди, выбравшие мастерство, не самые счастливые люди. Оно гонит их, как листья по ветру, по чужим домам. А семья — это свой дом.

Эльга с шумом погрузила в воду одну из мисок.

— Ну и что? У вас же дом есть!

— Дом есть, а семья? Нет, у каждого мастера его единственной семьей являются ученики.

Бумс!

Унисса ножом отделила от курицы крылья. Со следующим ударом птица распалась на две половинки.

Бумс!

— А я у вас первая ученица? — спросила Эльга, смывая жир с шершавых глиняных стенок.

— Первая. И, скорее всего, последняя.

— Почему?

— У мастеров листьев — редкое, уходящее мастерство. Видимо, мало кому интересное. Я пять лет ходила по Краю прежде, чем нашла тебя. Может быть, ты станешь последним мастером.

— А других разве нет?

— Не знаю. Я не видела. Может, где-то в Элемхоме или Саатуре есть, но сомневаюсь.

Унисса отправила в горшок порубленную курицу.

— Но это неправильно! — запротестовала Эльга. — Мы же спасли Дивий Камень! Вызвали дождь! Люди стоят за букетами…

Унисса улыбнулась.

— Значит, на твой век работы хватит. Кстати, ты сегодня еще ничего не сделала. А твои пальцы должны иметь дело с листьями каждый день.

— Они — страшные ворчуны.

— Кто?

— Дубовые, осиновые. Вообще все. То им не то, это им не это, пальцы им холодные, а руки медленные.

— Ты ворчишь как они.

Эльга фыркнула.

— Вовсе нет!

Унисса поставила горшок в печь.

— Может, тебе стоит набить Рыцека?

— Кота?

— Нет.

Эльга покраснела.

— Ой, я как-то… Я же раньше никогда…

— Возможно, пора попробовать. Ты быстро все схватываешь. Поверь. Мое обучение шло куда как медленнее.

— Почему?

— Наверное, я была глупее тебя.

— А людей тоже, как животных, надо любить, чтобы они получились?

Они перешли в комнату, и Унисса подошла к марбетте.

— Вот ты мне и скажешь.

Эльга покраснела еще больше.

— Я просто… Я его вижу.

— Кого? Рыцека?

Девочка кивнула.

— Оба слоя?

— Вяз, дуб, — стала перечислять Эльга, — яблоня, клен, одуванчик, лук.

— Так?

Унисса повернула марбетту.

Рыцек исподлобья взглянул на Эльгу с доски. Он был и вяз, и дуб, и клен жилкой дрожал на шее, и одуванчик желтел под горлом. Но все это сочеталось неправильно. Рыцек получился насмешливый, озлобленный, колючий, как еж. Лук змеей свивался под сердцем.

Смотреть на него было больно.

— Это не Рыцек! — крикнула Эльга.

— Нет, это он, — сказала Унисса.

— Он не такой!

Мастер повернула букет к себе.

— Ты думаешь, я не права?

— Да!

— Может, хочешь исправить?

— Я сделаю свой.

— Уверена?

— Я смогу! — сказала Эльга.

Унисса вдруг улыбнулась.

— Я беру с тебя обещание. Ты понимаешь, что должна сделать?

Эльга кивнула.

— Да. Это как с женщиной из жимолости и лимонника. Вы показывали.

— Я показывала, — согласилась Унисса. — Но знаешь, что? Ты не должна воплощать в букете образ, который создала в своей голове. Он не имеет ничего общего с реальностью, понимаешь? Будь честной и с Рыцеком, и с собой.

Эльга поджала губы.

— Он все равно не такой, как у вас.

— Значит, я просто набила неудачный букет, — сказала Унисса.

Пальцы ее легли на доску.

Ф-фыр-р! — листья полетели из-под руки, обнажая деревянную основу. Лицо Рыцека исказилось, лопнули лиственной крошкой бровь и глаз.

— Зачем? — прошептала Эльга.

— Тебе же не понравилось.

Унисса провела ногтем, и клок светлых, слегка рыжеватых Рыцековых волос осыпался на пол. Еще проход — и не стало подбородка.

— Мастер Мару! — крикнула Эльга.

Ей вдруг стало чуть ли не физически больно от уничтожаемого букета. Тогда Унисса отбросила доску — та грохнулась и, кажется, треснула — и шагнула к Эльге по осколкам листьев. Хруп-хроп-хроп.

— А что? Ты же лучше меня разбираешься в людях и в мастерстве! — сказала она гневно. — И поднимаешь голос на учителя!

Эльга опустила голову.

— Простите, мастер Мару. Но Рыцек…

— Что — Рыцек?

— Он все равно не такой.