master of loop

“Особенно я”, — сказал он. “Причина, по которой Райна ослепла, Вален искалечен, Деррек безрукий, а Теннер и многие другие мертвы… в том, что я не мог больше смотреть назад. Я должен был идти вперед, преследуя то, что могло бы быть”.

“Хорошо”, — пробормотала она. “Я дам тебе знать, когда наступит этот день. А до тех пор, смирись с моей бессмысленностью”.

“До тех пор, пока ты обещаешь мне, что “бедра, рождающие гигантскую задницу” еще не стало твоим пиком”, — усмехнулся Сайлас. “И что в ближайшее время появятся новые жемчужины такого рода”.

“Они придут”, — сказала она. “В отличие от тебя”.

“… знаешь что?” Сайлас сказал. “Поскольку это было действительно хорошо, я собираюсь заменить реальную действительность твоей. Хорошая работа!”

“Ты мог бы просто сказать “хорошая работа”, — вздохнула она. “Мне не нужно было знать, понимаешь?”

“А как бы я еще взглянул на эти прекрасные, яблочно-красные щеки?”.

“Честно говоря, я бы предпочел, чтобы ты в этот момент отвесила мне пощечину”.

“Вау”.

“Да”.

“Очень хорошо”, — кивнул Сайлас. “В следующий раз я вынесу тебе еще более позорное предложение. Как ты и просила”.

“Да, как только ты улыбнулся, я поняла, что твои губы превратятся в щеки и дерьмо просто вылетит наружу”.

“Распыляюсь. В данный момент я страдаю от диареи”.

“… Я собираюсь уйти, ненадолго. Не ищи меня, хорошо? И размышляй тем временем”.

“С Богом, сестра! Убедись, что не наступишь на дерьмо, вылетающее из моего рта!”.

“Хааа…”

Глава 119. Выросшие, но все еще движимые сердцем

Деревья, казалось, разделились на тропинку, размышлял Сайлас. Это отличалось от того, что он помнил, хотя, признаться, прошло немало времени с тех пор, как он в последний раз отправлялся за стену в северную преисподнюю. Ночь, однако, была все такой же непроглядно темной, как и в его воспоминаниях — пустой лес был полон призраков, и каждое завывание ветра становилось воплем призрака где-то в его глубинах.

Ревущий огонь, однако, помогал темноте, отбивая ее. Они сидели вокруг огня в тишине, и Агнес наслаждалась отдыхом. Она была похожа на него в первые годы борьбы, когда, сколько бы он ни трудился над своим телом, все это не прекращалось каждый раз, когда он умирал.

Отчасти причиной, по которой он решил отправиться на север, было именно это тело — как бы он ни старался, он не мог собрать свою кровь в сгусток, похожий на сердце. Не только весь объем, но даже несколько капель вызывали закупорку вен, а добавление еще большего количества… ничего не давало. Это было болезненно, но не смертельно и не смертельно для него.

Он надеялся, что, отправившись на север, он сможет стимулировать себя в борьбе — попытаться использовать энергию внутри и снаружи. Не для того, чтобы создать сердце или что-то даже отдаленно близкое к этому, но чтобы почувствовать общее направление, в котором ему следует двигаться. В данный момент он мог руководствоваться лишь туманными рекомендациями Деррека — поскольку тот сам не был Рыцарем Кровавого Камня, он обладал лишь поверхностными знаниями, особенно когда дело касалось последней стадии.

По его словам, речь шла о дальнейшем восстановлении тела путем перемещения внутренних органов для создания места для второго сердца, а затем… о создании этого сердца. Хотя это было мало, по крайней мере, он мог сначала сосредоточиться на том, как освободить дополнительное место для нового органа, а о его создании побеспокоиться чуть позже.

“Я собираюсь спать”, — внезапно сказала Агнес. “А ты?”

“Я еще не устал”, — ответил он.

“Как?! Мы гуляли весь день!”

“ты этого не поняла”, — слабо улыбнулся он. “Но обычно я могу не спать четыре-пять дней”.

“… что?”

“Мне просто нужно много, чтобы устать”, — объяснил он. “Просто ходить — этого уже недостаточно”.

“Ты — гад”.

“Ай”.

“Хочешь, я останусь с тобой?” — неожиданно спросила она. “Тебе будет одиноко?”

“Да, пожалуйста, сделай это”, — он специально заглотил наживку. “Если ты заснешь, я могу просто потерять свой маленький разум”.

“Я проснусь естественным образом”, — сказала она, ложась на землю. Как раз перед тем, как она это сделала, из ниоткуда проросла зеленая трава и образовала под ней природное ложе. Хотя он видел это не в первый раз, он все равно был потрясен этим зрелищем. “Не беспокой меня”.

“Да, да”.

Вскоре Сайлас погасил пламя, не обращая внимания на темноту. Он сосредоточился на питье, которое становилось все более и более невозможным. На самом деле, к этому времени, если он хотел напиться, ему приходилось выпивать по меньшей мере несколько кувшинов вина и насильно удерживать себя от желания помочиться. И даже тогда это считалось бы не “настоящим пьянством”, а скорее ступенькой ниже.

Это произошло не потому, что у него развилась природная толерантность к нему, а исключительно благодаря его крови. Она стала невосприимчивой к любым токсинам, даже к буквально жгучему яду, когда он испытывал его, вводя прямо в вены. Он стал настоящим чудаком природы, помимо бессмертия. Его тело… больше не было человеческим. Хотя это и было положительным моментом, его все же беспокоила общая траектория, по которой он двигался.