Мастер Лабиринта

Мои, наоборот, текли, как вязкий липкий мёд. Я выдрался из обрезков воспоминаний, окончательно потеряв ощущение маршрута. Меня поразил топографический кретинизм, о котором я слышал, но в существование которого не верил.

- Надо назад вернуться, а затем вправо. - Предложил я.

- И куда придём?

- Не знаю. Пойму, где мы находимся.

- Ты тоже это чувствуешь? - спросил Константин через пару шагов.

- Что? - Мой мозг - вермишель. Скользкая, непослушная и бесконечная.

- Мы словно в раковине моллюска. И она пустая.

Я прикрыл глаза, прислушиваясь.

Никакого течения, вымывающего сознание. Никакого ощущения чужого присутствия. Мне больше не казалось, что из-за угла вот-вот выпрыгнет спрут, или нападёт дерево. Как будто здесь нет никого кроме нас. Пустой заброшенный старый дом.

- Уйдём отсюда. - Предложил я.

- Нет. Там, впереди. Видел? - Ускорил шаг Константин. - Там что-то есть.

Впереди блестела вода. Коридор лабиринта плавно опускался, и сверкающая тёмная гладь застилала его. Жидкость доставала до щиколоток, кое-где даже выше.

В Рыбьем городе тоже было полно воды.

- Обойдём? - Повернулся ко мне нахмуренный Константин. - Подтопило откуда-то...

- Нет. Нам вперёд. - Обходного пути нет. А если и есть - он не для нас.

Я пошёл первым, обгоняя страх, свернувшийся на пояснице скользкой змейкой. Сквозь новые ботинки жидкость пока не просачивалась, но всё равно ноги мёрзли. Противно так.

- Что там? - Вновь первым заметил Константин коричневое на стене. Мы свернули в боковой коридор.

Прибитая к кораллу висела стандартная до жути табличка-предупреждение: «Выключите электрические приборы!» Ниже, мелким шрифтом: «Отключите прибор. Отсоедините блок питания.». Предупреждения подземного города, призванные защитить от вмешательства Рыбы.

Я обхватил себя руками крест-накрест. Константин нервно рассмеялся:

- Зачем это здесь?

- Мы в Рыбьем городе. - Так я чувствовал. Несмотря на то, что над нами - ясное высокое небо, а не подземный свод. Мы в Рыбьем городе.

- Ерунду ты говоришь.

- ...все ещё думаешь, что раковина пустая?

Мы развернулись одновременно. Одновременно побежали, разбрызгивая воду - друг на друга, на стен. Несколько капель попали мне на губы, и я слизнул их. Вода горчила.

В то, как я думал и чувствовал, заползал туман, смазывал всё. Как раньше. Знакомое больное чувство. Давление на виски, давление в глазах. Невозможность полностью помнить себя. Мысли длинные, но глупые - я сам понимал что глупые. Мысли - змеи, переплетающиеся в клубок-риозу, невозможно проследить начало или конец каждой пёстрой цепочки: геометрические ленты, квадраты и треугольники на чёрных матово-чешуйчатых телах, лица и руки, каждая наполнена смыслом и содержанием. Это мои мысли, но у них нет истока, ни вывода, лишь энергия и структура.

Коридор раздвоился змеиным языком. В миг, когда я это увидел, мой ум тоже разошёлся на два. Я мыслил две мысли одновременно - но ни одну из них не осознавал. Змеиный ритм превратился в глухое неразборчивое бормотание.

Нет, это не я. Это Костя бормочет. Слова без значения, предложения без смысла. Ритмично, одно и то же - по кругу.

Поэт остановился, прижавшись лицом и телом к стене. Как будто хотел влипнуть в неё. Упасть в неё. Врасти и стать единым целым с Лабиринтом.

Я попятился - пока сам не прижался спиной к противоположной стене коридора. Она дрожала в том же ритме, что и говорил Константин.

Это Рыба просыпается. Мы вошли в Рыбий город и разбудили Рыбу.

Пальцы Константина скребли податливый коралл. Парень повернул голову, вглядываясь в меня пустыми, словно космос, глазами. И вдруг, вместо тарабарщины:

- Нет, это я. Я - это я.

- Точно? - Точно его не захватила Рыба, и он не сошёл от этого с ума?

- Да, да, да! Я! Я! Я!

Константин оттолкнулся от стены и побежал по коридору. Я помчался за ним следом.

Это я сюда его привёл. Я отвечаю.

Мой друг бежал целеустремлённо, не колеблясь ни мига на поворотах. Будто на каждой стене - указатели. Он дважды влетал в залы, которые мне казались тупиками, и выскакивал из них через скрытые лазы. Я бежал следом.

Очередной зал. Клинообразный, с полом из неровных крупных плиток. Одни плитки подняты вверх над уровнем воды, другие вдавлены под углом вниз, так, что если шагнуть на них - а я шагнул дважды - нога соскальзывала, проваливаясь по колено в воду. В углу - конструкция из старой ржавой арматуры, прислонённая к стене.

Весь зал ритмично и быстро дребезжал. Словно мы - в коробке с железными шарами и её встряхивают. Дрожь проходила по полу, по стенам, создавала рябь на воде.

- Я буду здесь. - Константин пошёл к дальней стене. - Здесь всё уже есть. Готовая чернь и известь.

Он одержим. Нет, не Рыбой. Собой. В этом зале, с ржавчиной в углу, с забрызганными водой розовато-серыми стенами, было что-то очень похожее на Константина. Тот же паттерн в линиях, повторение форм и образа под образом: простая, но сильная округлость, прочность минимализма.

- Не бросай меня. - Повернулся вдруг Константин. - Вернётся судья. Я не знаю, кто я. Я не знаю кто я.