Мастер Лабиринта

У него оказался длинный острый нос, продолговатое лицо с выступающими скулами и бескровным тонким ртом. Блондин поднял верхнюю губу, оскаливаясь как пёс, готовый укусить. Мелкие зубы парня пачкала кровь. Его глаза светились болотно-зелёными, как у Саградова, но были пусты, как опорожненная бутылка.

Я знаю такой взгляд. Я сам так смотрю. Сквозь, мимо реальности. В глухое ничто.

Он меня даже не видит!

Он хочет меня убить, но он меня даже не видит.

Руки и ноги не слушались. Тело - как коробка, в которой я заперт.

Парень с глазами Саградова раскачивался, уставившись сквозь меня. Дмитрий хватал воздух широко открытым ртом и, цепляясь пальцами за голую стену, тяжело поднимался. Девидофф побежала к нам, а затем остановилась. Её волосы, потеряв ленту, струились за спиной чёрным плащом.

В моих крепко сжатых, не подчиняющихся пальцах, дрожал нож для заточки карандашей. Из кармана? Я не помнил, когда его туда положил, и как извлёк.

Но нож был у меня в руке. Прямое лезвие отразило мой приоткрытый рот, бескровные губы, ярко-красный шрам под глазом.

Сын Саградова стал ко мне впритык. Я задохнулся от запаха: кислый металл, озон, гарь. Неорганическая смесь, бьющая в нос, а через нос - в голову. От её едкости навернулись слёзы.

Моя рука с ножом дёрнулась вверх - и упала на тонкую шею парня.

Я рванул всем телом в сторону. Изо всех сил.

Получилось. Немного. Нож опустился на его плечо, а не на яремную вену. Моя рука вновь поднялась - и вновь ударила в тонкую шею.

Я крохотный, я далеко-далеко внизу болезненно-медленно бреду по спирали лабиринта. В изгибе коридора, завёрнутого как ушная раковина, - огромное чёрное дерево. Оно выше самой высокой башни города, толще дубов в зоосаде. Его ветви, лишённые листьев, оплетают ствол витками, подобными коридорам лабиринта и расходятся веерами в стороны. Серебристые лианы свисают с нижних ветвей, дерево тянет их ко мне. Вздрагивает в предвкушении в ответ на каждый мой шаг. Я иду, иду, иду к нему.

Деревья не умеют ждать. Оно швыряет в меня лозу, увенчанную серпом. Загоняя меня к себе - ближе и ближе. Когда я останавливаюсь - захлёстывает и цепляет. Волочит меня по земле. Моя кровь пачкает серебро чёрным. Я маленький и ничтожный.

Рядом с деревом, прислонившись к ребристому стволу, увешанный бусами и блестящими медальонами стоит блондин в розовой пижаме. Его волосы убраны назад, на лице - уверенная ждущая улыбка. В глазах ум, а не пустота. Он выглядит нормальнее, чем я, бредущий по лабиринту и разбрызгивающий кровь.

Лезвие, зажатое в моей непослушной руке, вошло в мягкое и застряло в твёрдом. Тёплое брызнуло мне на шею и подбородок.

Я отказывался смотреть на то, что натворил. Я не закрывал глаз, но я не хотел - и не видел. Я видел гигантское дерево и парня под ним, а не того, в кого я воткнул нож.

Кто-то что-то выкрикнул - и зрение прояснилось.

Саградов стоял, сжав в кулаке лезвие. Это его кость остановила мой нож в сантиметре от тонкой шеи парня.

Я изо всех сил попытался «отдёрнуть» себя. Сбросить оцепенение, не оставляющее во мне места для меня. Смог лишь моргнуть. Колени подогнулись - и я всем телом налёг на Саградова. На его руку, пытаясь перерезать её - и добраться, наконец, до горла. До артерии.

Страсть. Выжигающая злая страсть затопила меня, чёрная и непереносимая.

Свободы! Я должен, хочу, жажду свободы и последней тьмы. Это моя артерия. Это моя шея. Это я убиваю себя. Это мне Злые Люди пытаются помешать.

Блондин больше не кричал. Он скалился, вытягивая шею так, чтобы когда ладонь Саградова соскользнёт,в неё воткнулся нож. Саградов отталкивал меня свободной рукой - но я не двигался. Его мышцы дрожали от напряжения, но я не чувствовал усилия. Совсем.

Как будто фильм смотрел.

Сейчас я убью человека. Нарушу все законы, все правила. Уничтожу себя и своё дэ.

Неважно, что это не моя воля - это моя рука. Я убью человека - и погублю себя.

Паника сковала поверх паралича. Двойная броня, которую не разрушить.

- Пожалуйста. - Сказал Я-в-Лабиринте, повернувшись к блондину-под-деревом. - Отпусти. Не делай этого со мной. Пожалуйста.

Парень-под-деревом широко и хищно улыбнулся. Открывая рот для вдоха и ответа - но ничего не произнося.

В кисти хрустнуло. Я закричал - от ужаса, что сломал руку, а не от боли.

Нож выпал из моих пальцев и звякнул о каменный пол. Саградов толкнул меня назад. Я отлетел и плюхнулся на ягодицы, больно ударившись бёдрами.

Дмитрий сжал в объятьях своего взрослого сына. Обездвиживая. Не давая биться головой о стену, мешая извиваться. Безумец вопил на одной оглушающей высокой ноте. Выкручивался, стремясь если не ударить, то хотя бы укусить Саградова.

С другого конца коридора мчалась Девидофф. В её руке сверкнуло что-то похожее на шприц.

Дом вздрогнул, как будто из-под него выдернули фундамент. Треск дерева. Треск бетонных плит. Двери, крашеные под камень, распахнулись все разом. Сверху на меня обрушился поток каменной крошки и пыли, а на Девидофф сорвалась с потолка лампа. Женщина проскочила, прикрываясь руками от стекла и электрических искр.