Мастер Хаос

Ну, это понятно, что в традиционных местах обитания с умеренным климатом и отсутствием вечной стужи либо тропической жары сам Бог жить велел, что и делали, делают и всегда делать будут: Англия там, Франция, Германия, Швейцария, тот же, возьми, Люксембург или княжество Монако, а то и республику Сан-Марино с Италией, Грецией и всею бывшей Югославией возьми. Так нет ведь, даже в холоде лютом Гренландии, Аляски, Чукотки, Таймыра и Лапландии прижилось население, не говоря уже о пустыне Сахара, которая для русского уха сахарно звучит, о тропике Рака, давшем мощный художественный импульс восстающему творчеству Генри Миллера, или… или, например, чевер Сили взять, тьфу, пардон, север Чили, а вернее, не север, а юг, который ближе к ледяной Антарктиде, той самой, где тоже живут объединенные нации, хотя и временно, в виде экспедиций, посылаемых неизвестно с какой целью…Где на юге-севере томился в ссылке от Пиночета исчезнувший ныне незнамо куда товарищ Луис Корвалан, временный вождь чилийских товарищей-коммунистов, друзей Советского Союза и всего прогрессивного человечества, состоящего на тот промежуток времени (начало 70-х) из Болгарии, Польши, ГДРии, Чехословакии, Венгрии, упомянутой Югославии, Чаушеску-Румынии, Пол Пот – Кампучии, которую проплясал коммунистам принц Нородом Сианук («Синегуб», как именовали его люмпены в московских пивных), Северной (в братской семье не без дебила) Кореи, Северного, опять же Вьетнама во главе с луноликим дядюшкой Хо, победившим американских агрессоров… Китая, Китая, конечно же Китая, Китайской Народной Республики, хоть и подрались мы с нею до крови на развилке дорог к коммунизму, где налево пойдешь – коммунизм, говорили китайцы, нет, направо нужно идти, там – бесклассовое общество, говорили мы, первородно советские. И Куба, Куба, Куба, некогда мятежный остров свободы во главе с Фиделем, бородатым, как Маркс, умным, как Лукич, и решительным, как Троцкий, тот самый Лёва Бронштейн, которого боевые товарищи угостили в Мексике до смерти ледорубом в процессе все тех же споров о правильном пути на развилке. Никого не забыл? Никарагуа? Или тогда эта передовая страна еще томилась под игом диктатуры и колониализма? Фронт освобождения имени геноссе Фарабундо Марти? Бокасса-людоед? Египтяне, которые ОАР? Черта лысого теперь вспомнишь, кто тогда был «прогрессивным человечеством», а кто ЕЩЕ или УЖЕ нет. Время тает, как дурное вино в стакане, и на дне дней тех – сухой осадок горького камня, товарищи…

Поэтому следует вернуться и, увеличивая масштаб, заметить еще одну странную вещь. Люди живут везде и в том еще смысле, что есть вот, например, большие красивые города, стоящие на реках и морях. Хельсинки, например… Знаете Хельсинки? Это же великий и уютный город, равного которому нет на земле, с его улочками, насквозь продуваемыми, и конным памятником дворянину Маннергейму, сумевшему трижды так хорошо отоварить большевиков, что даже они зауважали эту маленькую храбрую веселую страну, где летом солнце заходит в воду, а зимой все, кому разрешили врачи, пьют кофе со сливками. А Нью-Йорк? Что в таком случае сказать о Нью-Йорке, нагруженном сталью, стеклом и бетоном, где над беспечной статуей Свободы еще совсем недавно гордо высились небоскрёбы « WORLD ТRAID CENTER», и геликоптер мирно жужжал все выше и выше, все ближе и ближе к тому пределу, за которым – мощная космическая синева и Господь Бог… Лондон, да, Лондон – даже в районе «Seven Sisters» блистающем всеми оттенками черной кожи, ты бы почувствовал себя хорошо, если захотел. Ну, а Мюнхен-на-Изаре? Звуки уличных скрипок на Мариенплатц и стеклянное эхо литровых пивных кружек в биргартене на тысячу мест… А Прага? Будапешт?.. Каждый город, что норов. Правильно? Правильно. И никому не обидно.

Но ведь если карту взять, которая окончательно крупная, то и здесь обнаружится интересная закономерность. Люди живут действительно ВЕЗДЕ, и в любой складке местности, в каждой единице укрупненного пространства есть жизнь: города, маленькие города, поселки, села, деревни, хутора, стойбища. Это рационально или ИРРА? Это навсегда или исчезнет? Вот сколько возникает вопросов, гораздо более живо трепещущих, чем вся эта мелкая муть бытия, о чем можно прочитать в советских и антисоветских газетах.

Однако ни в одной газете не прочитаешь, как женился врач Валерий Иванович Царьков-Коломенский, и мы должны непременно заполнить этот пробел.

Был Валерий Иванович собою статен, пузат, бородат, и на одной из фотографий, окруженный пьяными медсестрами, приделал себе для съемок фальшивые белые крылья, сам одетый лишь в черные сатиновые трусы.

На одной из медсестер он и женился. Свадьба его не была шумной, потому что невеста уже сильно находилась «в положении». На вопрос, как он назовет будущего ребенка, врач добродушно отвечал – Артуром или Розамундой, а когда я как-то спросил, зачем тогда его покойные родители окрестили будущего жениха Валеркой, Валерий Иванович не менее добродушно ответил: «Неграмотные, простые люди были».