Эти люди — рабы методик, полагающиеся на аппаратуру, а не на собственный интеллект. Очень быстро они становятся воинствующими консерваторами, не желая ставить под удар свой покой и нарушать устойчивое состояние неожиданными выводами. Сам он предпочитал работать с ватными палочками и зеркалами, ведя долгие и подробные беседы со своими пациентами.
Так он узнал о еще одном интригующем неврологическом расстройстве, апотемнофилии — странном стремлении физически здорового человека к ампутации конечности (многие из них действительно добиваются операций). Одни исследователи считали, что это расстройство — не что иное, как крик о помощи, желание обратить на себя внимание, другие интерпретировали его как форму сексуального извращения или объясняли, что в детстве больной мог видеть ампутированную ногу или руку, и это произвело на него такое сильное впечатление, что стало идеалом. Все объяснения сводились к тому, что истинная причина — нарушение психики, никто не допускал возможности того, что в основе могут лежать реальные, возможно, весьма болезненные ощущения.
Побеседовав с множеством таких пациентов, Рамачандран пришел к неожиданным выводам, опровергающим устоявшиеся представления. Во всех случаях речь шла об ампутации левой ноги — уже достаточно курьезное наблюдение. Из разговоров с больными Рамачандран сделал уверенный вывод, что они не преследуют цель обратить на себя внимание, не являются сексуальными извращенцами, а скорее действительно испытывают реальное физическое желание совершить действие, объяснимое неким очень реальным ощущением. Все они указывали авторучкой на ноге совершенно определенное место выше колена, с которым хотели бы расстаться.
Проведя простейший тест на чувствительность кожи на раздражение электротоком (исследование, при котором отмечается реакция на слабый болевой раздражитель), Рамачандран обнаружил, что везде реакция совершенно нормальна, за исключением участка кожи на той самой ноге, от которой человек хотел избавиться. Чувствительность зашкаливала, реакция перехлестывала через край! Пациент воспринимал эту часть ноги, мягко говоря, слишком явно, слишком интенсивно, и это утомляло настолько, что ампутация казалась единственным избавлением.
Рамачандран продолжал работать с этой проблемой и сумел обнаружить повреждение в отделе мозга, ответственном за то, как мы ощущаем свое тело. Это повреждение ведет к нарушению «схемы тела» и бывает врожденным или возникает в младенчестве. Получается, мозг человека с неповрежденным телом способен создать образ, не соответствующий реальной картине. Стало ясно, что наше восприятие самих себя намного более субъективно и непостоянно, чем всегда считалось. То, как мы ощущаем собственное тело, — это ментальное построение, конструкция, созданная мозгом, которая может сломаться или расшататься. Это значит, что и
, и эта конструкция тоже может выйти из строя. Последствия открытия, сделанного Рамачандраном, выходят далеко за рамки нейробиологии, простираясь в область философии.
Всех животных можно условно разделить на две категории — назовем их «специалистами» и «оппортунистами»*. «Специалисты», такие как ястребы или орлы, наделены одним доминирующим навыком, от которого зависит их выживание. В тот период, когда они не охотятся, они могут переходить в режим полной релаксации. «Оппортунисты» не обладают столь четкой специализацией. Вместо этого у них имеется другой навык: искать всякую возможность и хвататься за нее, приспосабливаясь к любым изменениям среды. Они пребывают в постоянном напряжении, чутко реагируют на различные внешние стимулы.