Мастер и Маргарита

решетке, за которой он видит пышный, но еще не одетый сад, а в нем - окрашенный луною с того боку, где выступает фонарь с трехстворчатым окном, и темный с другого - готический особняк.	unclothed, garden, and in it a Gothic mansion, moon-washed on the side with the triple bay window and dark on the other.
Профессор не знает, что влечет его к решетке и кто живет в этом особняке, но знает, что бороться ему с собою в полнолуние не приходится. Кроме того, он знает, что в саду за решеткой он неизбежно увидит одно и то же.	The professor does not know what draws him to the fence or who lives in the mansion, but he does know that there is no fighting with himself on the night of the full moon. Besides, he knows that he will inevitably see one and the same thing in the garden behind the fence.
Он увидит сидящего на скамеечке пожилого и солидного человека с бородкой, в пенсне и с чуть-чуть поросячьими чертами лица. Иван Николаевич всегда застает этого обитателя особняка в одной и той же мечтательной позе, со взором, обращенным к луне. Ивану Николаевичу известно, что, полюбовавшись луной, сидящий непременно переведет глаза на окна фонаря и упрется в них, как бы ожидая, что сейчас они распахнутся и появится на подоконнике что-то необыкновенное.	He will see an elderly and respectable man with a little beard, wearing a pince-nez, and with slightly piggish features, sitting on a bench. Ivan Nikolaevich always finds this resident of the mansion in one and the same dreamy pose, his eyes turned towards the moon. It is known to Ivan Nikolaevich that, after admiring the moon, the seated man will unfailingly turn his gaze to the bay windows and fix it on them, as if expecting that they would presently be flung open and something extraordinary would appear on the windowsill.
Все дальнейшее Иван Николаевич знает наизусть. Тут надо непременно поглубже схорониться за решеткой, ибо вот сейчас сидящий начнет беспокойно вертеть головой, блуждающими глазами ловить что-то в воздухе, непременно восторженно улыбаться, а затем он вдруг всплеснет руками в какой-то сладостной тоске, а затем уж и просто и довольно громко будет бормотать:	The whole sequel Ivan Nikolaevich knows by heart. Here he must bury himself deeper behind the fence, for presently the seated man will begin to turn his head restlessly, to snatch at something in the air with a wandering gaze, to smile rapturously, and then he will suddenly clasp his hands in a sort of sweet anguish, and then he will murmur simply and rather loudly:
- Венера! Венера!.. Эх я, дурак!..	'Venus! Venus! . . . Ah, fool that I am! ...'
- Боги, боги! - начнет шептать Иван Николаевич, прячась за решеткой и не сводя разгорающихся глаз с таинственного неизвестного, - вот еще одна жертва луны... Да, это еще одна жертва, вроде меня.	'Gods, gods!' Ivan Nikolaevich will begin to whisper, hiding behind the fence and never taking his kindling eyes off the mysterious stranger. 'Here is one more of the moon's victims ... Yes, one more victim, like me ...'
А сидящий будет продолжать свои речи:	And the seated man will go on talking:
- Эх я, дурак! Зачем, зачем я не улетел с нею? Чего я испугался, старый осел! Бумажку выправил! Эх, терпи теперь, старый кретин!	'Ah, fool that I am! Why, why didn't I fly off with her? What were you afraid of, old ass? Got yourself a certificate! Ah, suffer now, you old cretin!.. .'
Так будет продолжаться до тех пор, пока не	It will go on like this until a window in the