Мастер

Устав вспоминать, Семен заснул опять, и теперь уже крепким сном; а когда проснулся, его спутники стучали костяшками домино, – наверное, думали, что выглядят лихо. Мы, дескать, забубенные игроки. Семен сунул руку в карман пиджака, потрогал карты, но предлагать «буру» этим чистоплюям не было смысла. Тогда Семен ушел в ресторан и просидел там до закрытия. За столом к нему привязался один демобилизованный, и они очень душевно выпили. Еще никогда Семен не сидел в ресторане так культурно. Официанток они уже называли по имени и по-светски шутили с ними. А те говорили «да ну вас!» и делали вид, будто сердятся на такое обращение, но, судя по всему, им было приятно. А в конце застольники попытались спеть «Подмосковные вечера», но из кухни прибежал директор и замахал руками.

– Что вы, ребята? Боже упаси! – сказал он. – Вы, наверное, с Севера, и я вас понимаю прекрасно. Но в соседнем вагоне сам начальник дороги, и Боже упаси!

По вагону Семен шел играючи, трогая плечами стены, стараясь раздвинуть вагон. Ему было тесновато. Но, добравшись до полки, он заснул и проспал до прибытия в Краснодар.

Проводница с трудом его растолкала – было четыре утра.

Семен выбрался на чужой, незнакомый перрон и до рассвета торчал на вокзале, сонный и неумытый. Он хотел доспать, усевшись на скамейке, но его гоняли с места на место. На вокзале дремать не полагалось. Тут надо было бодрствовать, хоть ты и валишься с ног. «Такой порядок», – сказал дежурный, будоража уморившихся транзитников.

Где-то после семи утра в станционной жизни один за другим забили ключи, дремавшие ночью, и она приняла свой обычный суматошный вид с толкотней и очередями, с глухим гудом под высоченным потолком. Семен подзакусил в открывшемся буфете бутербродами с колбасой и сыром, запил все это яблочной водой и затем, потолкавшись у кассы, взял два билета на Москву. На поезд, который уходил сегодня же вечером.

Потом Семен поехал на окраину, которая называлась Дубинкой, и долго искал подходящую улицу, потому что их здесь было три с этим названием, и на каждой по три дома под номером семь. И все на одно лицо – одноэтажные, белые, торчат себе за заборами. Попробуй догадайся, в котором живет Мастер.

Наконец он отыскал нужный дом. Семен миновал его, даже не убавив шаг, как и посоветовал старик.

– Не суйся сразу в нору к этому хищнику. Не горячись, угодишь в капкан – поминай как звали! – говорил Сергей Сергеич.

Семен дошел до угла и прислонился к столбу. Потом присел под забор, на пыльную траву, закурил, изображая уморившегося человека. А сам исподтишка наблюдал за улицей.

Это была почти деревенская улица, без мостовой, изборожденная рытвинами. Семен намеренно выбрал такое время, когда народ разошелся на работу, и теперь за улицей было легче следить. За теми, кто по ней проходит. Пока это были женщины с кошелками, да и те появлялись изредка, или иногда выходила хозяйка с помойным ведром. Потом поисчезали и они. И, если сбросить со счета прогуливающихся кур, можно было считать, что на улице ни единой живой души.

Высокий пожилой мужчина объявился неожиданно. Уж как ни старался Семен быть начеку, и то пропустил момент, когда тот возник на улице. Мужчина шагал не спеша, вразвалочку и походил по всем статьям на того, кого не раз описывал Сергей Сергеич. Старик и сам в глаза не видел этого человека и тоже знал его только понаслышке. Но обрисовал так точно, что Семен его сразу узнал, не колебался. На месте начальника управления милиции он, Семен, уж обязательно бы пригласил Учителя к себе на работу. Еще бы покланялся в ножки – такой у него был редкий дар.

Семен легко приподнялся с земли и, отряхивая штаны, встал на пути у приближающегося человека.

– Лишней сигаретки нет? – спросил Семен, выпрямляясь.

– Лишние не носим, – сказал мужчина не очень-то приветливо, но полез в карман.

Семен хотел было сказать кое-что в ответ на грубость, но Сергей Сергеич всегда требовал от него учтивости, и Семен, укротив себя, взял сигаретку. А мужчина смотрел в упор, не мигая. Грубые складки на его лице только подчеркивали неприветливый нрав.

Семен сделал жест, намекая на спички. Мужчина нехотя сунул руку в тот же карман.

«Так вот он каков, Мастер!» – подумал Семен. Один из последних динозавров старого преступного мира, как назвал его Сергей Сергеич. О Мастере Семен был еще немало наслышан в лагерях, где отсиживал срок.

– Михаил Алексеевич? – сказал Семен.

– Ну? – только и произнес Мастер.

– Я по тому письму. Из Москвы.

Мастер должен сказать или «да», или «нет», как и было оговорено в этом письме. Если «да», значит, Мастер клюнул на удочку и склонен приехать в Москву. «Его бы только заманить сюда, – говорил Учитель, – а тут он никуда не денется».

Но Мастер не сказал ни того и ни другого. Он лишь посмотрел на Семена чуть попристальней прежнего, пожевал губами, повернулся и пошел. Нет, он не уходил от Семена. В тяжелом повороте плеча и на широкой, сильной спине Мастера как бы было начертано убеждение в том, что Семен все равно следом побежит, как собачка. А рот открыть он даже не удосужился.