Масло

Рика любила отца. Он читал ей книжки и тайком готовил полуфабрикатную якисобу^[51] из комбини, которую мама есть не разрешала. Несмотря на внешний снобизм, он проливал скупую слезу, когда смотрел «Мужчине живется трудно», — этот фильм показывали каждый Новый год. Но отец очень изменился после того, когда из-за неуступчивого характера ему перекрыли кислород в университете. Он перестал разговаривать с ней по душам. Все чаще выпивал и бранил маму. А ведь ни Рика, ни мама не требовали от него быть опорой семьи. Рика была не против перейти в обычную среднюю школу из частной. И маму вовсе не пугала необходимость выйти на работу, скорее наоборот. Если бы отец просто остался хорошим отцом — этого было бы достаточно.

«Пожалуйста, просто поговори со мной. Я ведь не прошу большего», — однажды услышала Рика дрожащий от слез мамин голос. Но отец, как всегда, промолчал. В последнее время перед разводом он молчал с таким видом, словно даже пара слов нанесут непоправимый удар по его самооценке. Вбил себе в голову, что настоящий мужчина так и должен себя вести.

Наверное, и кавалеры Манако стремились вести себя «как подобает мужчине». Здоровье трещало по швам, но когда Манако таскала их по ресторанам и кормила высококалорийной едой, они не смели признаться, что устали и нуждаются в отдыхе. Что это не их образ жизни. Больше, чем потерять Манако, они боялись ей проиграть. Отчаянно стараясь поспеть за ней, они в итоге пустили свою жизнь под откос. В СМИ писали, что кавалеры Манако были стеснительными и неловкими в общении, однако никто из них не был так уж одинок. О каждом из них кто-то беспокоился, звонил, даже увещевал. Если бы они прислушались к голосам близких, если бы не запали так сильно на Манако, которая затмила всех остальных, они бы не стали жертвами.

— Поясница болит… И глаза устали…

Макото со стоном повернулся и уткнулся лицом в подушку. Рика вновь отметила, какая красивая у него форма ягодиц, и невольно потянулась их погладить.

— Хочешь, сделаю тебе массаж?

— Не нужно, ты ведь тоже уставшая после работы.

Прежде Рика воспринимала подобные реплики как заботу о себе, а теперь задумалась — уж не в той ли это плоскости, что и нежелание откровенничать с ней?

Но в конце концов, для чего она его пригласила?

Осмелев, Рика залезла на кровать, уселась сверху на Макото и запустила руки ему под рубашку, вытащив ее край из брюк. Макото дернулся — она объяснила это тем, что у нее слишком холодные руки. Потерев ладони, Рика принялась массировала поясницу Макото. Кожа у него была гладкой и нежной. Давненько она не касалась его вот так, и теперь полузабытые за три месяца, даже больше, ощущения захватили ее. Будет между ними секс или нет — к наказам Манако, пожалуй, не стоит относиться с таким прилежанием. Вряд ли толстуха откажется от встреч, если Рика не выполнит ее условия. Скорее наоборот — если прийти и честно признаться: «У меня не получилось проявить инициативу», это только потешит раздутое эго интриганки.

Поначалу Макото ерзал, но постепенно расслабился. Руки Рики окончательно согрелись. Вообще, она была мерзлячкой, и, помнится, когда они только начали встречаться, ее удивляла разница в температуре их тел.

Промежность и бедра, принявшие тепло Макото, обдало влажным жаром. Рика вспомнила, как в первые ночи они, крепко обнявшись, слушали сердцебиение друг друга.

Макото повернулся, и Рика, потеряв равновесие, со смехом завалилась на бок. Он стянул рубашку, и Рика прикоснулась кончиками пальцев к его рельефной волосатой груди; ее снова поразило, насколько мягкая у него кожа.

Рика приподняла поясницу, чтобы снять трусики вместе с колготками. Макото встал, покопался в портфеле, откуда с шуршанием посыпались на пол документы, затем стянул брюки, и Рика услышала скрип надеваемого презерватива. Все было прозаично, но стоило ей ощутить пальцы Макото в промежности, как ее соски набухли и затвердели.

Она чувствовала, как тело пробуждается, делается податливым. По комнате разлился сладкий запах — даже не верилось, что он исходит от ее тела. Из-за того, что она не успела достаточно намокнуть, проникновение поначалу показалось болезненным, но очень быстро эти ощущения исчезли, уступив место нарастающему вожделению. На лбу выступил пот. Приподняв голову, Рика встретилась с напряженным, горящим взглядом Макото. По его лицу также стекали капельки пота. Они оба отдались наслаждению. Глядя на лицо Макото, Рика осознала неожиданно ярко — вот оно, то, чего ей не хватало.

Белый потолок начал расплываться, подступал пик наслаждения…

Тяжело дыша, Макото сполз с нее. Разом стало прохладнее. Дожидаясь, пока дыхание выровняется, а взгляд прояснится, Рика приподняла голову и оглядела комнату, как оглядывал бы ее новорожденный, только что появившийся на свет. Впрочем, нет. Новорожденные слишком ошеломлены тем, что с ними случилось, и вряд ли могут что-либо замечать. А вот она заметила, что простыни пропитались потом, и изумленно округлила глаза.

Идти в душ пока не хотелось. Пот на теле Макото быстро высох и совсем не пах. Грудь вздымалась уже не так часто.