Маска времени

Кейт не знала, как Дэвид и Эвелин объяснили Коттереллам ее появление, возможно, друзьям сказали правду, потому что все относились к девушке, как к члену семьи. От предыдущих браков Коттереллы «собрали» коллекцию — пять детей, но они оказались либо слишком взрослыми для Кейт, либо слишком маленькими, чтобы стать ее друзьями. Поэтому девушка обычно смирно сидела среди всеобщего гама и игр, наклонясь над тарелкой и углубившись в свои мысли.

— Что ты делала все утро, Кейт? — спросила ее Джун.

— Загорала. Купалась.

— Хорошо. Я говорила, что это как раз для тебя. Ты так любишь предаваться простым наслаждениям, — улыбнулась Джун. — Загорать, купаться, что-то писать у себя в комнате. А наши изнывают от скуки здесь.

— Я никогда не скучаю.

— Сегодня из моря к ней вышел один из морских богов, — заметила вдруг Эвелин.

— Неужели?

— Молодой рыбак. Он подарил мне свою рыбу.

— А-а, — многозначительно протянула Джун. — Должно быть, влюбился.

— То же самое и я сказала, — отозвалась Эвелин. Джун окинула взором фигуру Кейт и немного задержалась на ее груди.

— Хорошеешь прямо на глазах.

Джун позвонила в маленький колокольчик, и в столовую вошла женщина, чтобы убрать посуду. Она принесла большое блюдо с фруктами. Здесь были виноград и инжир из своего сада, абрикосы и апельсины, купленные на рынке. Кейт взяла одну винную ягоду и разорвала пополам. Внимательно разглядывая спелую мякоть, она подумала, каким красивым был тот мальчик на берегу.

Над островом пронесся знойный бриз и принес с собой жар африканских пустынь, пряные запахи с Берберского побережья. Лето явно удалось. Плоды наливались соком и созревали, чтобы потом оказаться высушенными под палящим солнцем. Кейт повсюду наталкивалась на разложенные для сушки абрикосы, инжир, виноград и миндаль. Пьянящий аромат высыхающих плодов царил теперь повсюду, словно в горячей пекарне. Уходящее лето оставляло после себя сладкие воспоминания.

Кейт спускалась по каменистой тропинке с полотенцем на плече. У нее вошло в привычку совершать долгие прогулки в полдень, пока другие прятались от жары в тени прохладного дома. Казалось, солнце не способно причинить девушке зла и заставить шелушиться ее нежную кожу. Даже капли пота не выступали через поры. Нежная кожа Кейт становилась все темнее и темнее, и сейчас ее можно было принять за сицилийку. Эвелин сказала, что солнце, скорее всего, влюбилось в Кейт. И девушке доставляло огромное удовольствие неожиданно снимать с головы соломенную шляпу, чтобы густая копна черных волос ниспадала вниз, словно расплавленный металл в топке.

Небольшие деревни были похожи на арабские селения, с квадратными домами с плоскими крышами и маленькими оконцами, сквозь которые почти ничего не было видно. В полуденный зной Кейт встречала обычно очень мало людей — какую-нибудь старую женщину во всем черном, с таким же черным веером в руке, сидящую на пороге своего дома. Изредка кошка или тощая собака перебегали улицу. И только звон церковного колокола нарушал иногда патриархальную тишину. Эта необыкновенная тишина Сицилии. Кейт думала, что она была здесь всегда, вечно.

Обычно она кончала прогулку у маленького пляжа, который уже воспринимала как свой собственный. Подойдя к блестящему на солнце белому песку, Кейт сбрасывала с себя платье и входила в воду нагая. Здесь никогда никого не было, потому что место было известно только ей одной.

Вода нежно обняла тело девушки, обтекая струями. Она стала рассматривать себя в воде. Теперь темные соски почти не отличались по цвету от загорелых рук, ног, живота и самой груди. Кейт будто снова стала ребенком, без признаков женственности.

Плавая в теплой воде, Кейт вдруг с досадой подумала про себя, что каникулы приближаются к концу и время неумолимо течет, как песок сквозь пальцы. Еще совсем немного, и надо будет вновь возвращаться в Англию. Эта мысль о возвращении к скучной школьной жизни показалась девушке невыносимой.

Кейт вышла из моря, вытерлась полотенцем и, стоя на раскаленном песке, начала рукой расчесывать свои длинные волосы, продолжая смотреть в морскую даль. Солнечные блики в воде казались золотыми. Кейт надела соломенную шляпу, чтобы закрыть глаза от ослепительных лучей, и, голая, продолжала стоять, закинув руки за голову и думая о Дэвиде Годболде. Они существовали вместе, полностью при этом игнорируя друг друга. Изредка, на людях, они перебрасывались парой слов. Но девушка постоянно ощущала присутствие этого человека, и она знала, что в глубине души Дэвид испытывает нечто подобное. Видя их взаимную неприязнь, Эвелин давно оставила попытки примирения.

Но кроме неприязни в их отношениях было и еще что-то. Кейт не раз замечала, как Дэвид смотрит на ее тело, когда она плавает в морс или лежит на песке, и его взгляд волновал девушку, внушая страх и интерес одновременно. Кейт вдруг подумала: этот человек когда-то так же глядел и на ее мать?