Маска Гермеса

- Вы, погонники, всегда рассчитываете на систему, а мы опираемся на человеческие отношения. У нас понятия дружбы имеют организационную силу. Да у нас больше ничего и нет. И зачем вам нужно знать, как мы вас достанем, когда вы не намерены нас надувать? - Наумов говорил на грани пренебрежения, как старый, повидавший на своем веку морской волк с юнгой.

- С чего у вас такая уверенность? - с насмешливой миной выразился Визант.

Наумов промолчал, не отрывая взгляда от Александра.

- Ну, хорошо, и что я теперь должен с этим делать?

- Продайте. Тридцать процентов ваши комиссионные, а остальное - дочери моего друга. Я расскажу, как ее найти. Позже, суммы будут увеличиваться, нужно открыть счета в заграничных банках.

- Это уже тянет на легализацию незаконного дохода, - неприязненно воскликнул Визант. - Почему бы вам самому не продать драгоценности, а я только передам нужную сумму нужному адресату?

Наумов посмотрел на Александра с сомнением и ухмылкой, как бы обесценивая нелепое почитание законности. Визант и сам ощутил натяжку в своей требовательности, хотя и не собирался отступать. Ему, судимому, выглядеть законопослушным, только придавало уважения к себе.

- Потому что вы согласились, это раз. Во-вторых, я засвечусь. Враги сразу поймут, что я хранитель сокровищ. Лучше продавать заграницей, но легальная перевозка бриллиантов запрещена. Надеюсь, у вас есть каналы как это сделать нелегально. А нет, продавайте здесь - через аукционы, антикварные магазины и так далее, - заключил Наумов язвительно.

- А я не засвечусь? - возмутился Визант.

Наумов усмехнулся, но, скорее благосклонно, нежели издевательски.

- Хотите, чтобы сокровища попали другим, тем, у кого и намека не будет на угрызения совести? Они берут дань с бизнеса, даже наркомафию прикрывают, и надо значит им уступить бриллианты, которые были взяты у нечестной, бесчеловечной власти? И за которые люди заплатили жизнями, или длинными сроками в лагерях? В казну они не попадут, их украдут другие воры, те, которые в погонах. Уж лучше мы. Хотя, можете отказаться, богатство два раза не предлагают, - сказал он, будто отмахивался от глупого упрямства собеседника. - Мне только лишняя забота, - добавил он с холодной неприязнью.

- Да черт с ним, - воскликнул раздраженно Визант. - Я дал слово и нарушать его не привык, - добавил он твердо, чтобы не оставить повода напарнику почувствовать превосходство над собой.

Покидал он хранителя сокровищ уверенным, что с этим Наумовым не сойдется. Тем лучше, они выполнят свои обязательства и разойдутся навсегда. Приятным утешением было то, что в руки само плыло богатство без особых усилий и риска. К тому же он мог отказаться от дела, когда бы почуял, что оно пахнет жареным. Бог дал, бог взял. Продажа драгоценностей по частям почти неуязвима с позиций государственного контроля. Мало ли какие семейные реликты, приобретенные несколько десятилетий назад, продает тот или иной гражданин. Другое дело, что его могут вычислить охотники за сокровищами, но он и подписался, чтобы защищать их владельцев. Именно это сознание защитника воодушевляло и будило азарт игрока.

Неужели это тот случай, когда все так складывается удачливо, без признаков будущей беды, все же сомневался Визант. Такая легкость и самоуверенность могла бы стать первым шагом в ловушке желтого дьявола.

***

Несомненно, существовал расчет на то, что Александр очаруется дочерью и станет ее заступником. Отвратительная затея, думал Визант, в надежде на то, что он может уподобиться деспотичному подонку, который будет преследовать того, кто зависит от него материально. Думают, что раз он из спецслужб, то ему присущи насильственные поступки.

И зачем ей, начинающей актрисе, агент безопасности? Ей нужен тот, кто продвинет ее карьеру. А то, что она имела бы толпы поклонников, его убедил портрет. Со снимка, в дымке ретро стиля, смотрели светло зеленые с поволокой глаза, атласный овал лица оттенялся ровными темно русыми волосами, кокетливо завитых у плеч. Приподнятые уголки губ придавали облику лукавое очарование. Эту красоту не успела тронуть тень тщетности честолюбивых устремлений. Но возможно, она уже и не так выглядит, изображение здесь было слишком юным даже для первых шагов на артистическом поприще, где большинство претендентов вечные и бесславные мытари.

И все же, Александр, ощутил, как сердце его оттаяло от загнанной в глубину ревности к Рите Вагнер, которая к тому же усугублялась от желания потребовать справедливости, или, хотя бы выяснить правду относительно предательства.

Он купил билет на спектакль, с участием молодой актрисы Веры Щербаковой, носившей фамилию матери, в театр на сто мест, с одной стареющей звездой, и с неизвестными, по крайней мере, Александру, актерами, и якобы, перспективным режиссером. И хотя буклет имел пестро глянцевый вид, фасад дома, в цокольном помещении которого находился театр, выглядел уныло.