Мартин не плачет

— Зато теперь мы знаем, почему каша всегда получалась разной, — сказала Дина.

Мартин помолчал, а потом сказал:

— Понимаете, Дина, я успел возомнить себя этим. Спасителем человечества. Как это ни стыдно звучит. Но хуже всего не тщеславие, нет. Понимаете, Дина, я был во власти стереотипов. Диснеевская отрава, комиксы, словом, все ужасы поп-культуры. Спаситель человечества получает девушку. В смысле, ее любовь. Навеки. Ever after. Понимаете?

— Милый Мартин, — сказала Дина, — я Вас очень люблю. И Адку я очень люблю. И Джереми, и Лу. Но всех по-разному. И всех очень сильно. Наверное, это плохо.

— Нет, — сказал Мартин. — Это хорошо. Это называется — «золотое сердце».

Он всхлипнул, потому что, конечно, Динины слова были совсем не тем, что ему на самом деле хотелось услышать. Но он понимал, что и это тоже очень, очень хорошо. Дождь тяжело застучал в форточку, Дина поежилась, а Мартин сказал:

— Адка… То есть Аделина. Простите меня, пожалуйста. Я думаю, что я это не специально. То есть я правда думаю, что я не хотел. Простите меня, а?

— Я постараюсь, — честно сказала Аделина. Она отхлебнула еще какао и посмотрела в окно.

Мартин вытер хобот о заднюю лапу и всхлипнул в самый последний раз. Бум! — струи загрохотали в подоконник.

— Мне кажется, ребята, — сказала Аделина, — что гроза усиливается. Не все время, а как-то странно. Туда-сюда.

— У меня есть впечатление, — осторожно сказала Дина, — что это происходит каждый раз, когда Мартин всхлипывает. Мартин, у тебя нет такого впечатления?

— О господи, — сказал Мартин.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ МАРТИН НЕ ПОНИМАЕТ

Глава 1

Джереми приснилась гадость. Ему приснилось, что стоит он на кафедре Йейльского университета и читает лекцию по квантовой физике (нам с вами сама эта ситуация может показаться гадостью, но для Джереми это как раз была самая приятная часть сна). Слушают его в большим уважением: серьезные люди в очках и с бородками внимательно следят за его указкой, а сам Джереми рассказывает, стоя на стульчике (иначе шестилетнего мальчика, даже очень, очень умного, было бы совсем не видно из-за кафедры Йейльского университета). И вдруг что-то холодное заползает ему в левую штанину! Джереми с испугом смотрит вниз — и видит, как по его ноге ползет ужасная змеюка! Джереми взвизгивает и чуть не сваливается с кафедры, — как вдруг что-то холодное начинает заползать ему во вторую штанину! Вид еще одной змеюки так не понравился Джереми (на самом деле он просто испугался, но не признался бы в этом ни за что на свете!), что он немедленно проснулся. Вместо поблескивающих очков на носах его уважаемых слушателей прямо перед собственным носом Джереми была большая мягкая подушка. Джереми вздохнул с облегчением, — и вдруг почувствовал, как что-то холодное ползет по его левой ноге!

— ААААААААА!!! — заорал Джереми не своим голосом и вскочил на ноги прямо в кровати. В конце концов, ему было всего шесть лет. Он, конечно, учился аж во втором классе, читал по утрам мудреные взрослые газеты и снисходительно называл своего старшего брата, восьмилетнего Лу, «ужасно инфантильным». Но все равно Джереми был всего лишь маленьким мальчиком, и когда что-то холодное поползло по его левой ноге прямо в его собственной кровати, он имел полнейшее право не своим голосом заорать:

— ААААААААААААААА!!!!!

— АААААААААААААААААААААААААА!!! — заорал в ответ какой-то ужасный человек, лежащий прямо рядом с Джереми, и тоже вскочил на ноги прямо у Джереми на кровати. Кровать спружинила, Джереми чуть не стукнулся головой об стенку и от ужаса еще громче заорал:

— АААААААААААААААААААААААААААААААА!!!

— ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!! — заорал в ответ незнакомый человек страшным голосом, — Джереми! Джереми! Чего ты орешь?!!!

На секунду в спальне Джереми и Лу воцарилась тишина.

— Лу? — изумленно спросил Джереми, едва отдышавшись. — Балбес, что ты делаешь в мой кровати? Ты трогал меня холодными ногами, и мне приснился кошмар! А ну брысь отсюда! — и Джереми даже толкнул брата, хотя вообще-то они всегда жили очень, очень дружно, не считая нескольких мелких драк и одного Страшного Побоища, имевшего место прошлым летом (но об этом братья не любили вспоминать).

— Джереми! Лу! — раздался из-за двери встревоженный голос. — Что случилось?!

Дверь открылась, зажегся свет, и на пороге детской возникла запыхавшаяся и испуганная Ида, а за ее спиной переминался босыми ногами не менее запыхавшийся и испуганный Марк.