Мартин Иден

Мартин кивнул, почувствовав вдруг приступ раздражения. И так ясно — не стоит говорить. Они не разговаривали во время работы. Болтовня только отвлекала от дела. Вот и в этот раз обращение Джо заставило Мартина пропустить взмах утюга и сделать лишнее движение, прежде чем он снова вошел в колею.

В пятницу утром запустили стиральную машину. Два раза в неделю они должны были стирать отельное белье — простыни, наволочки, покрывала, скатерти и салфетки. Покончив с этим, они приступали к глажению тонкого крахмального белья. Это была кропотливая работа, требовавшая большого внимания и ловкости, и Мартин не так-то скоро приноровился к ней. Он даже не решался сначала браться за тонкое белье, потому что ошибка могла повлечь за собой настоящее бедствие.

— Посмотри на эту штучку, — говорил Джо, поднимая прозрачный лифчик, который он мог бы легко спрятать в одном кулаке. — Попробуй-ка спалить! Двадцати долларов из жалованья как не бывало.

Поэтому Мартин старался не спалить «штучку» и ослаблял насколько возможно напряжение мускулов. Однако нервы его при этом напрягались сильнее, чем когда-либо, и он сочувственно прислушивался к проклятиям товарища, который потел и мучился над прелестными дамскими вещицами. Хорошо женщинам носить их, когда не приходится самим стирать. Тонкое крахмальное белье было настоящим кошмаром для Мартина, да и для Джо также. Оно отнимало у них заработанные тяжелым трудом минуты отдыха. Они пыхтели над ним весь день. В семь часов вечера они начали пропускать отельное белье через каток, а в десять, когда в отеле все спали, оба прачечника потели над тонким бельем до полуночи, до часа, до двух! В половине третьего они закончили работу.

В субботу утром они снова взялись за тонкое белье, и в три часа дня недельная работа была закончена.

— Не собираешься ли ты отмахать после этого семьдесят миль на велосипеде? — спросил Джо, когда они уселись на ступеньках и закурили с видом победителей.

— Придется, — был ответ.

— И чего тебя носит? Девица какая-то, а?

— Нет, просто хочу сэкономить два с половиной доллара на билете. Мне нужно обменять в библиотеке несколько книг.

— А отчего бы тебе не переслать их по почте? Туда и обратно полдоллара.

Мартин решил принять это к сведению.

— А завтра лучше отдохни, — настаивал товарищ. — Право, это тебе необходимо. Насчет меня уж будь покоен — пальцем не двину. Совсем разбит.

Его вид полностью подтверждал это. Неутомимый работник, никогда не отдыхающий, дрожащий над каждой минутой и каждой секундой, преодолевающий все препятствия, этот источник неистощимой энергии, человеческий мотор высокого напряжения, теперь, по окончании недельного труда, находился в состоянии полного изнеможения. Он был измучен, угрюм, и его красивое лицо осунулось от усталости. Он вяло курил свою папиросу, и голос его звучал как-то безжизненно и монотонно. Весь его пыл испарился, и отдых, как видно, не очень-то его радовал.

— А на будущей неделе опять начинай сначала, — сказал он мрачно. — И что толку во всем этом, а? Подчас я начинаю жалеть, что не сделался бродягой. Ни черта не делают, а вот живут же! Эх, выпить бы сейчас стаканчик пива. Да только раскачаться никак не могу, чтобы спуститься за ним в деревню. А ты оставайся и пошли свои книги по почте, иначе будешь просто круглым идиотом.

— Что же я стану здесь делать целое воскресенье?

— Отдыхать. Ты сам не сознаешь сейчас, до чего ты устал. Я вот до того устаю к воскресенью, что не могу даже газеты прочесть… Раз как-то я болел тифом. Пролежал два с половиной месяца в больнице. За все время ни до чего пальцем не дотрагивался. Хорошее было времечко… Да, хорошо было, — мечтательно повторил он через минуту.

Пока Мартин принимал ванну, его старший товарищ куда-то исчез. Должно быть, за пивом отправился, решил Мартин. Но прогулка в полмили до деревни показалась ему чересчур длинным путешествием. Не снимая сапог, он улегся на кровать и попытался привести в порядок свои мысли. До книги он и не дотронулся. Усталость не давала ему уснуть, и он лежал почти без мыслей, в каком-то полузабытьи, пока не пришло время ужинать. Джо не появлялся, и когда садовник заметил, что он «не иначе как наклюкался в кабаке», Мартин понял, в чем дело. Тотчас же после ужина он улегся в постель и утром решил, что прекрасно отдохнул. Джо все еще не было. Мартин раздобыл воскресную газету и залег в тенистом уголке под деревьями. Он не заметил, как промелькнуло утро. Он не спал, никто его не беспокоил, но газета так и осталась недочитанной. После обеда он снова взялся за нее и тотчас же заснул.

Так прошло воскресенье, а в понедельник утром он уже работал вовсю, сортируя белье, тогда как Джо, туго обвязав голову полотенцем, с воркотней и богохульством пускал в ход стиральную машину и разводил жидкое мыло.

— Ничего тут не поделаешь, — объяснял он, — как приходит этот субботний вечер, так и напиваюсь.