Читаем Мартин Иден полностью

Поднявшись, она подошла к нему и положила ему руку на плечо. Грудь ее быстро поднималась и опускалась. Вдруг она бросилась ему в объятия. Спокойно и снисходительно, не желая обидеть ее и зная, что оттолкнуть женщину в такую минуту значит нанести ей самое жестокое из всех оскорблений, он обнял ее и прижал к себе. Но в этом движении не чувствовалось ласки, и от его объятия веяло холодом. Она кинулась к нему, а он обнял ее — вот и все. Она прижалась к нему и обвила руками его шею, но страсть не вспыхнула в нем от ее близости; ее ласки не трогали его; он даже испытывал некоторую неловкость.

— Отчего вы так дрожите? — спросил он. — Вам холодно? Хотите, я затоплю камин?

Он сделал движение, чтобы высвободиться, но она, задрожав всем телом, еще крепче прижалась к нему.

— Это чисто нервная дрожь, — сказала она. Зубы у нее стучали. — Я возьму себя в руки… сейчас. Вот видите, мне уже лучше.

Понемногу она успокоилась и перестала дрожать. Он продолжал держать ее в объятиях. Недоумение его, вызванное ее приходом, исчезло. Теперь он понял, зачем она пришла.

— Моя мать хотела, чтобы я вышла замуж за Чарли Хэпгуда, — объявила она.

— За Чарли Хэпгуда — этого типа, который вечно изрекает банальности? — У Мартина вырвался тяжелый вздох, и он продолжал: — А теперь ваша мать, видно, желает, чтобы вы вышли замуж за меня.

Это было сказано не в форме вопроса; он говорил вполне уверенно. Мгновенно у него перед глазами запрыгали цифры — те суммы, которые он получал за свои произведения.

— Во всяком случае, она ничего не имела бы против, это я знаю, — сказала Рут.

— Она находит меня вполне подходящей партией?

Рут кивнула головой.

— А между тем, я сейчас не больше гожусь ей в зятья, чем тогда, когда она расстроила нашу свадьбу, — задумчиво проговорил он. — Я нисколько не изменился. Я все тот же Мартин Иден, — пожалуй, я стал даже немного хуже: я курю. Разве вы не чувствуете, что от меня пахнет табаком?

Вместо ответа она игривым и грациозным движением зажала ему рот рукой; она ждала в ответ на это поцелуя, который прежде, бывало, неизменно и следовал. Но Мартин, подождав, пока она не отняла руки, продолжал:

— Я ничуть не изменился. На службу я так и не поступил. Я ее не ищу; больше того, — я и не собираюсь этого делать. Я по-прежнему верю в то, что Герберт Спенсер был великим и благородным человеком, а судья Блоунт — форменный осел. Я на днях у него обедал, так что могу об этом судить.

— А приглашения отца вы не приняли, — с упреком заметила она.

— Так вы об этом знали! Кто посылал его? Ваша мать?

Рут промолчала.

— Значит, она действительно посылала его. Я так и думал. А теперь, вероятно, она прислала вас?

— Никто не знает, что я здесь, — запротестовала Рут. — Неужели вы думаете, что моя мать позволила бы мне это сделать?

— Она позволила бы вам выйти за меня замуж — это уже не подлежит сомнению.

— О Мартин, не будьте жестоки! — резко крикнула Рут. — Ведь вы даже ни разу не поцеловали меня, вы бесчувственны, как камень! А подумайте только, на что я решилась! — Она с содроганием посмотрела вокруг себя, но во взгляде ее был известный оттенок любопытства. — Подумайте, где я очутилась!

«Я готова умереть за вас! Я готова умереть за вас!» — прозвучали у него в ушах слова Лиззи.

— Почему же вы прежде не решались на это? — резко спросил Мартин. — Когда я был без службы? Когда я голодал? Когда я был тем же самым человеком, тем же Мартином Иденом, тем же писателем, что и теперь? Вот вопрос, который я задавал себе в течение многих дней, и не только относительно вас, но относительно всех вообще. Вы видите, я не изменился, хотя после внезапной, видимой перемены всеобщего отношения ко мне мне приходится постоянно убеждать себя в этом. У меня та же плоть и кровь, те же кости, те же десять пальцев на руках и на ногах. Я тот же. У меня не появилось ни новых сил, ни новых достоинств. Мой мозг остался прежним. Я ничего нового не написал, у меня даже не мелькнуло ни одной оригинальной мысли ни из области литературы, ни из области философии. При мне остались те же достоинства, что и раньше, когда я никому не был нужен. Меня приводит в недоумение, почему я теперь понадобился всем? Конечно, не я стал нужен им, потому что мое «я» осталось тем же самым «я», которым они нисколько не интересовались. Значит, я стал нужен благодаря чему-то другому, высшему, благодаря чему-то, что является вовсе не мной. Хотите, я скажу вам, что это такое? Это «что-то» — признание толпы, которое выпало мне на долю. Но это признание вовсе не я сам. Оно существует лишь в сознании других людей. А кроме того, я стал интересен из-за денег, которые заработал. Но и деньги — тоже не я. Деньги находятся в банках или в карманах у разных Томов, Диков, Гарри и других. И вам я теперь стал нужен благодаря всеобщему признанию моего таланта и благодаря моему богатству.

— Вы убиваете меня, — рыдала Рут. — Ведь вы знаете, что я люблю вас, что я пришла сюда потому, что люблю.

Перейти на страницу:

Все книги серии Джек Лондон. Собрание сочинений

Похожие книги