Мартин Иден

Повесть «Вики-Вики», напечатанную в «Ежемесячнике Уоррена», мгновенно раскупили. Впоследствии она вышла отдельной книгой, роскошно изданной и великолепно иллюстрированной. Книга эта имела огромный успех среди любителей роскошных изданий и разошлась с быстротой молнии. Критики единогласно утверждали, что «Вики-Вики» займет место рядом с таким классическим произведением, как «Тысяча и одна ночь».

Сборник «Дым радости» публика, однако, приняла сдержанно и даже холодно. Смелость рассказов и отрицание автором всех условностей шокировали буржуазную мораль и буржуазные предрассудки. Но когда сборник был переведен на французский язык и свел с ума весь Париж, английская и американская читающая публика последовала примеру французов, и Мартин заставил издательство «Синглтри, Дарнлей и Ко» заплатить ему за эту третью, отданную им книгу, авторский гонорар в двадцать пять процентов, а за четвертую он получил уже тридцать. Эти два тома включали все короткие рассказы Мартина как уже появившиеся в печати, так и печатавшиеся в периодических изданиях. «Колокольный звон» и прочие «страшные» рассказы образовали один сборник; в другой же вошли: «Приключение», «Котел», «Вино жизни», «Водоворот», «Веселая улица» и еще четыре других рассказа. Издательство «Мередит-Лоуэл и Ко» приобрело исключительное право на печатание сборника всех статей Мартина.

«Максимилиан» получил «Песни моря» и «Сонеты о любви»; последняя вещь была также напечатана в периодическом издании «Спутник женщин», заплатившем за нее баснословную сумму.

Пристроив последнюю рукопись, Мартин вздохнул с облегчением. Хижина из тростника и белая шхуна стали вполне досягаемы. Как бы то ни было, а ему удалось-таки доказать, что не прав был Бриссенден, когда утверждал, что ни одна действительно хорошая вещь не попадает в печать. Он мог сослаться на собственный успех. Тем не менее, Мартин почему-то в душе чувствовал, что в конце концов Бриссенден был прав. В сущности, не все его произведения, а лишь «Позор солнца» создал ему успех. Все остальное значения не имело. Ведь все журналы отказывались печатать его вещи. «Позор солнца», появившись и вызвав бурю споров, тем самым повернул общественное мнение в его сторону. Не будь «Позора солнца», не было бы и этого поворота, а не получи «Позор солнца» каким-то чудом такое широкое распространение, не произошло бы и поворота в общественном мнении. «Синглтри, Дарнлей и Ко» сами утверждали, что на самом деле случилось какое-то чудо. Они напечатали первое издание в количестве всего полутора тысяч экземпляров и сомневались в том, что им удастся распродать его. А они были людьми опытными, и никто не был так поражен, как они сами, успехом книги. Для них успех этот был необъясним. Они так и не могли прийти в себя от изумления, и каждое их письмо к Мартину отражало их почтительное благоговение перед этим таинственным событием. Объяснить его они не пытались. Его нельзя было объяснить. Оно случилось. Вопреки всему — оно случилось.

Рассуждая таким образом, Мартин задавал себе вопрос: какова же цена подобной популярности? Книги его покупала буржуазия; она же за них осыпала его золотом. Мартин был мало знаком с буржуазией, но и короткого знакомства было вполне достаточно, чтобы он успел составить мнение о ней. Поэтому он никак не мог уяснить себе, каким образом она могла оценить и понять его произведения. Действительная красота и мощь мыслей, высказываемых в них, были недоступны сотням тысяч людей, которые покупали и восхваляли его книги. Он был баловнем толпы, искателем приключений, взявшим штурмом Парнас в счастливую минуту, пока боги дремали. Сотни тысяч его читателей восторгались им с тем же тупым непониманием, благодаря которому они накинулись на «Эфемериду» Бриссендена и разодрали ее в клочки. Это была лишь стая волков, но вместо того, чтобы разодрать его, Мартина Идена, они виляли перед ним хвостом. А начнут ли они вилять хвостом или же раздерут на клочья, это вообще зависело лишь от случайности. В одном Мартин был безусловно уверен: «Эфемерида» была неизмеримо выше всех его собственных произведений. Подобная поэма могла появиться лишь раз в сто лет. Отсюда следовало, что преклонение толпы — пустой, ничего не стоящий звук: ведь эта же самая толпа втоптала «Эфемериду» в грязь. Мартин тяжело вздохнул, испытывая одновременно и чувство удовлетворения. Он был рад, что последняя рукопись продана и что скоро со всем этим будет покончено.

Глава XLIV

В вестибюле гостиницы Мартин встретился с мистером Морзом. Очутился ли отец Рут тут случайно, придя по какому-нибудь делу, или же нарочно зашел, чтобы пригласить его обедать, Мартин так и не мог решить; впрочем, он скорее склонялся ко второму предположению. Как бы то ни было, но Мартин получил приглашение к обеду от мистера Морза, от человека, который когда-то отказал ему от дома и расстроил его свадьбу.