Мартин Борман

Суд начался в 10.30 утра 20 ноября 1945 года. Двести сорок репортеров, представляющих газеты со всего мира, сидели в пресс-боксе в зале суда. Справа от них, за продолговатым столом на возвышении, находились судьи из Франции, Великобритании, Соединенных Штатов и Советского Союза. Они были в черных судейских мантиях, за исключением советского судьи и его заместителя, носивших военные мундиры. Были места для прокуроров, адвокатов защиты, переводчиков, стенографистов, фотографов, кинооператоров хроники и сэра Джефри Лоренса. Для удобства фотографов и кинооператоров в зале суда было установлено двадцать два мощных прожектора.

Прямо перед судьями находилась скамья подсудимых, сделанная из двух длинных деревянных скамей, позади которой стояли восемь американских солдат с пистолетами и дубинками. Наблюдая за заключенными из бокса прессы, Вильям Ширер подумал, что они выглядели как «несчастные маленькие люди».

Первый день заседания был полностью посвящен перечитыванию обвинительного иска, который разделялся на четыре главные части. Двадцать пять тысяч слов иска были позднее резюмированы Робертом Джексоном, главой штаба прокуроров США: «Пункт первый предписывал общий план или сговор по захвату власти, установление тоталитарного режима, подготовку и ведение захватнических войн. Пункт второй обвинял в ведении агрессивной войны. Пункт третий обвинял в нарушении законов войны, а четвертый указывал на преступление против человечества, гонения и истребление».

Не все двадцать четыре человека, первоначально включенные в этот обвинительный иск, присутствовали при его чтении. Престарелый и дряхлый Густав Крупп фон Болен унд Гальбах был обвинен как представитель германской военной индустрии. Дело против Круппа прекратили после заключения международной медицинской комиссии, что он не мог «по причине душевного состояния следить за процессом в зале суда». Роберт Лей, глава Рабочего фронта, повесился в своей камере 25 октября. Генерал-лейтенант СС Эрнст Кальтенбруннер, чей главный отдел безопасности рейха контролировал гестапо и большинство разведывательных и полицейских служб третьего рейха, страдал от кровоизлияния в мозг и не мог присутствовать на открытии суда. Тем не менее, позднее Кальтенбруннер присутствовал.

На скамье было место для Бормана, но оно оставалось пустым. Однако суд продолжался. Продолжались и попытки найти бывшего секретаря фюрера или доказательства его смерти. В декабре американские агенты нашли Артура Аксмана и личного помощника Бормана, полковника СС Вильгельма Цандера.

Цандер был найден в Айденбахе, маленькой деревушке около Пассау на границе с Австрией. Документы, которые он вынес из рейхсканцелярии, находились в стволе дерева в Тагернзее. Цандер сказал агентам, что разочаровался в нацизме. Однако он не мог пролить свет на местопребывание Бормана, настаивая на том, что не видел и ничего не слышал о своем бывшем шефе с тех пор, так покинул рейхсканцелярию.

Аксман, последний глава гитлерюгенда, был арестован в баварских Альпах. Он сказал, что видел Бормана живым в воронке от взрыва танка, затем сопровождал его к станции Лертер, а позже видел его труп на железнодорожном мосту. Таким образом, Аксман стал единственным человеком, заявившим, что видел мертвое тело Бормана в Берлине; утверждение, от которого он никогда не откажется.

«Поверим ли мы Аксману или нет, это дело выбора, — писал позднее Тревор-Ропер, — так как его слова не подкрепляются показаниями других. В его пользу можно сказать, что его свидетельство по всем другим вопросам было подтверждено. С другой стороны, если бы он желал защитить Бормана от дальнейших поисков, естественно было бы дать логичное показание о его смерти».

16 января 1946 года Бормана все еще не было. В этот день рассматривалось дело против него, и качестве личного защитника выступал лейтенант Томас Ф. Ламберт, один из помощников Томаса Дж. Додда из исполнительного судебного совета США.

Лейтенанту Ламберту пришлось достаточно трудно доказать, что Борман был разработчиком и исполнителем преступлений.

Его роль секретаря фюрера и ближайшего наперсника не подтверждалась документально. Кто мог сказать с юридической точностью, что решалось во время длинных частных бесед между двумя людьми? Один умер, другой исчез. Лейтенант Ламберт вводил в обвинительную речь следующие замечания:

«С разрешения Трибунала, каждый школьник знает, что Гитлер был злым человеком. Вопрос, который мы специально выделяем, заключается в том, что без таких вождей, как Борман, Гитлер никогда не смог бы захватить и объединить всю власть в Германии, и остался в одиночестве».

«В действительности он был злым архангелом Люцифера — Гитлера; и хотя он может избежать правосудия данного трибунала, не заняв место на скамье подсудимых, Борман не может избежать ответственности за свои незаконные действия…»