Марсианка

Но самое главное, переступив порог ресторана «Дон», надо было перейти на «изысканные» манеры: ходить небрежно, разговаривать сквозь зубы, деньги не класть, а швырять, папиросу держать двумя пальцами и т. д.

Ресторан «Молодежный» был полной противоположностью «Дону». Отличия начинались прямо с улицы. Например, над входом в ресторан висел плакат:

ИЗГОНИМ АЛКОГОЛЬ!

Однако настоящий каскад изречений обрушивался на клиента в зале:

СПОЙ, СПЛЯШИ – СОСЕДА РАССМЕШИ!

А НА ЗАКУСКУ – ЗАДОРНУЮ ЧАСТУШКУ!

ПЬЯНЫЙ ПРИШЕЛ – НЕ СМЕШНО!

До глубокой ночи из ресторана «Молодежный» несся на улицу задорный молодежный смех.

Третий ресторан – «Чернозем» – был замыслен как соперник «Дону». Там тоже понавешали парчовых штор, изобрели салат «Черноземный», в два раза превосходящий по цене знаменитый «Донской» (повару пришла гениальная мысль вместо одной синтетической розы втыкать две). Но ресторан быстро захирел, и вскоре о соперничестве с роскошным «Доном» и разговора не могло быть.

Погубила ресторан старушка. Маленькая сгорбленная старушка. Она появилась однажды вечером, толкая перед собой тележку с надписью «Горячие пирожки», осмотрелась и открыла торговлю прямо перед входом в «Чернозем». Вскоре в окна ресторана пополз с улицы запах жаренных в масле пирожков. Не прошло и пятнадцати минут, как из «Чернозема» появился первый посетитель, выкуренный этим запахом. Стыдливо оглядываясь, он взял пяток пирожков, завернул их в газету и скрылся в ресторане. За первым последовал второй, третий, и через полчаса все посетители ресторана жевали горячие пирожки.

Вскоре стало правилом: идешь в «Чернозем» – бери десяток пирожков. Администрация ресторана всполошилась. Салат «Черноземный» никто не брал, выручка резко упала. За столиками сидели люди и уплетали пирожки, как в простой столовой. Директор куда-то позвонил, чтобы убрали старушку с тележкой. Старушка вынуждена была переместиться за угол, но было уже поздно: люди вкусили запретного плода. Ходить с пирожками в «Чернозем» стало традицией. Хуже того, посетители начали приносить с собой яйца, колбасу, пиво.

Администрация заседала день и ночь, но придумать ничего не могла. Правда, повесили было плакат:

СО СВОЕЙ ЕДОЙ ПРИХОДИТЬ В РЕСТОРАН СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ!

Но пришлось его быстро снять: вокруг плаката стали подозрительно виться корреспонденты из областной газеты.

Один из работников предложил начать самим выпекать пирожки и вообще изготовлять дешевые блюда, но на него зашикали. Это ведь тогда столовая будет, а не ресторан!

После некоторых колебаний Гусев остановил свой выбор на «Доне».

В ресторан Ида пришла, как и в первый день их встречи, рыжей. Узкое глухое платье из светлой ткани очень шло ей. Впрочем, ей шло все: Ида умела подбирать наряды под настроение. И под погоду. Вечер был сухой, жаркий, настороженный. Звезды казались светлыми и моргали быстро-быстро, словно сигналили о какой-то опасности. За деревьями временами полыхало сухим бледным пламенем.

В ресторане открыли все окна, и по залу гулял горячий, пахнущий тополем и пылью ветер. Когда они шли между столиками, на них смотрел весь «Дон». Ида держала голову высоко и презрительно, на губах – неопределенная полуулыбка. Олег заметил, что сегодня она была чем-то возбуждена. Села за стол, высоко закинула ногу на ногу, оттолкнула от себя грязную посуду и крикнула на весь зал:

– Официант! Уберите со стола!

Воспитанные, изысканные завсегдатаи «Дона» были шокированы. Правила фешенебельного ресторана еще могли позволить это подвыпившему мужчине, но не женщине. Носы завсегдатаев осуждающе уткнулись в тарелки.

Олегу хотелось есть, хотелось веселиться, танцевать, хотелось гордиться своей красивой девушкой, смеяться… Но Ида навязала ему длинный, скучный разговор о человечестве.

– Ненавижу людей, – говорила она, ковыряясь вилкой в салате «Донской». – Все шкурники, подлецы и лицемеры.

– Нет, почему же, – вяло возражал Олег, – хороших людей много.

– Назови мне хоть одного!

– Я их не запоминаю.

– Вот видишь! Ты не запоминаешь, потому что их нет!

– Есть.

– Нет!

– Есть.

– Нет! Назови!

Бессмысленность этого спора стала раздражать Олега. Он отложил вилку.

– Назвать? Пожалуйста! Мой шеф! Это человек кристальной чистоты.

– Маска! Наверняка вор и развратник!

– Слушай! Давай прекратим. Я хочу есть. Просто тебя кто-то сегодня обидел, а ты свою ненависть перенесла на всех.

Ида выковыряла из салата все огурцы и бросила вилку.

– Правильно! Обидел один подлец.

– Кто он?

– Ты.

Олег покраснел и пробормотал:

– Что за чепуху ты говоришь… Ты пьяная…

– Я пьяная? Ха! Ты не видел меня пьяной! Пьяная я бью посуду.

– Перестань. На нас смотрят.

– Кто смотрит? Вот те ублюдки? Это же не люди – воры проклятые. Ты думаешь, сюда ходят те, что живут на зарплату? Черта с два. Это в кино да в газетах пишут, что в ресторане, мол, можно хорошо отдохнуть. Рабочий сюда не ходит. Рабочий пьет водку за углом. Здесь одни воры! Ищут воров да спекулянтов, а они каждый вечер здесь собираются. Ха-ха-ха! Бери и греби всех подряд лопатой!

– Я не вор.