Марсианин

вязкая сжатая жидкость получила возможность расплёскиваться.

Кроме того, вибрация также вызвала смещение груза, что накренило сжиженные белковые

кубики к краю ячейки. Сдвиг этой массы лишь усугубил проблему, и вибрация усилилась.

— Вибрация становится сильнее, — доложил начальник взлёта.

— Насколько сильнее? — спросил Митч.

— Она сильнее, чем бы нам хотелось, — объяснил тот. — Но акселерометры её

зафиксировали и вычислили новый центр масс. Навигационный компьютер регулирует тягу

двигателей, чтобы с ней справиться. На данный момент мы в порядке.

— Держите меня в курсе, — распорядился Митч.

— До отделения ступени 13 секунд.

* * *

Неожиданное смещение центра тяжести само по себе отнюдь не означало катастрофу. Все

системы корабля были рассчитаны на худший из возможных сценариев. Все выполняли работу

на отлично. Корабль продолжал двигаться к орбите, внеся лишь небольшую поправку к курсу.

Продвинутое ПО бортового компьютера сделало это автоматически.

Первая ступень выработала топливо, и носитель на какую-то долю секунды тряхнуло: с

подрывом взрывными болтами держатели ступени отделились. Пустая ступень начала падение, а

вторая приготовилась к зажиганию.

Жестокие силы на какой-то миг исчезли. Ничем более не поддерживаемая, белковая масса в

ячейке контейнера воспарила. Если бы ей предоставили две секунды, она успела бы

расшириться и затвердеть. Но она получила лишь четверть секунды.

Вторая ступень взревела, и носитель испытал резкий толчок гигантской мощи. Более не

сдерживаемый мёртвым грузом первой ступени, носитель рванул вверх с потрясающим

ускорением. Триста килограмм белковой массы ударили по стенке контейнера. Удар пришёлся

по краю ячейки, и близко не там, где эта масса ожидалась.

Хотя «Ирис» держался на месте на пяти мощных болтах, сила удара целиком обрушилась на

один из них. Болт был способен выдержать огромные механические воздействия; при

необходимости он мог в одиночку выдержать вес всего контейнера. Но он не был рассчитан на

внезапный удар ничем не сдерживаемой 300-килограммовой массы.

Резьба сорвалась. Вслед за этим вся тяжесть пришлась на оставшиеся четыре болта.

Мощный удар прошёл, и им пришлось гораздо легче, чем павшему товарищу.

Если бы сотрудникам космодрома дали время на проведение обычного контроля, они бы

заметили небольшой брак в одном из этих болтов. Дефект, который слегка ослабил его, но

который в обычных обстоятельствах не мог бы послужить причиной провала. Тем не менее, его

бы заменили идеальным болтом.

Смещённый центр тяжести распределился по четырём оставшимся болтам неравным

образом; дефективный принял на себя львиную её долю. Вскоре он тоже не выдержал. А затем и

остальные три болта слетели друг за другом.

Контейнер «Ирис» соскочил с опор грузового отсека и со всей мощью ударил в корпус.

* * *

— Ох! — воскликнул директор взлёта. — ЦУП, у нас сильная прецессия!

— Что? — крикнул Митч. На пультах операторов замигали огоньки и зазвучали сигналы

тревоги.

— «Ирис» под ускорением в 7 g, — сказал кто-то.

— Периодическая потеря связи, — донёсся ещё один голос.

— Контроль взлёта, что у вас произошло? — затребовал ответа Митч.

— Очень скверная штука. Корабль вращается вдоль главной оси с прецессией в 17R.

— Насколько сильная прецессия?

— Не меньше пяти оборотов в секунду. Он сходит с курса.

— Вы можете дотянуть его до орбиты?

— У меня вообще потеряна с ним связь: сигнал то и дело рвётся.

— Связь! — крикнул Митч.

— Центр, мы над этим работаем, — донёсся ответ. — Трудности с бортовыми системами.

— Центр, внутри слишком сильное ускорение.

— Наземные службы говорят, что носитель не дотянул 200 метров до целевой высоты.

— Центр, мы потеряли сигнал от контейнера.

Митч особо выделил последний комментарий.

— Совсем потеряли сигнал от «Ирис»? — спросил он.

— Подтверждаю, Центр. Прерывистый сигнал от носителя, но не от посылки.

Митч выругался:

— Контейнер мотает по грузовому отсеку.

— Центр, он не справляется.

— Может ли дотянуть до околоземной орбиты? — спросил Митч. — Хотя бы до самой

низкой?

— Центр, у нас потеря сигнала.

— Мы тоже его потеряли.

— И мы.

Если не считать пиканья от контрольных панелей, в помещении наступила полная тишина.

Помолчав несколько секунд, Митч сказал:

— Попытка восстановить?

— Безуспешно, — ответил начальник связи.

— Наземные службы? — обратился Митч.

— Корабль покинул зону видимости.

— Спутники? — спросил Митч.

— Ни один спутник сигнал не принимает.

Митч посмотрел на главный монитор. Теперь он был сплошь чёрным, и на этом фоне

белела надпись: «ПОТЕРЯ СВЯЗИ».

— Центр, — произнёс голос по радиосвязи, — эсминец США «Стоктон» сообщает о

падении обломков с неба. Координаты соответствуют последним данным по местонахождению

«Ирис».

Митч закрыл лицо ладонями.

— Вас понял, — произнёс он.

И затем произнёс слова, которые ненавидят все без исключения начальники полётов:

— Наземный контроль, ЦУП. Двери на замок.