Маршал Тухачевский. Мозаика разбитого зеркала

Уже на следующий день, 12 июня, «Правда» довела до читателей суть обвинительного заключения: «Осужденные ныне шпионы, находясь на службе у военной разведки одного из иностранных государств, ведущего недружелюбную политику в отношении СССР, систематически доставляли военным кругам этого государства шпионские сведения, совершали вредительские акты в целях подрыва мощи Рабоче-Крестьянской Красной Армии, подготовляли на случай военного нападения на СССР поражение Красной Армии и имели своей целью содействовать расчленению Советского Союза и восстановлению в СССР власти помещиков и капиталистов»². Итог – ст. 58–1 (б), 58–8 и 58–11 УК РСФСР. Приговор – расстрел, приведенный в исполнение сразу после вынесения.

Пройдет всего год, и по тем же обвинениям, за участие в том же самом «антисоветском троцкистском военно-фашистском заговоре», будут расстреляны почти все члены Специального Судебного Присутствия, кроме В. В. Ульриха, С. М. Буденного и Б. М. Шапошникова. Н. Д. Каширина, П. Е. Дыбенко, И. П. Белова и Я. И. Алксниса расстреляют, В. К. Блюхер погибнет во время следствия в том же году, Е. И. Горячев покончит жизнь самоубийством.

«Широка страна моя родная…»

Газеты захлебнулись от ярости. Ведущие публицистические перья СССР оттачивали мастерство на «фашистском охвостье» и «прихвостнях змеиных», которых недавно они же превозносили до небес. В одночасье в «гнилое, разложившееся отродье» превратились недавние герои и кумиры Красной армии, которых вся страна знала в лицо и по именам – ранее фотографии М. Н. Тухачевского, И. П. Уборевича и И. Э. Якира печатали в центральных газетах без подписей за ненадобностью.

Почти месяц шли потом в редакции потоки писем трудящихся «от Москвы до самых до окраин», от академиков до колхозников, от чабанов до полярников, требовавших «расстрелять озверелых взбесившихся псов» и «раздавить ядовитых гадин», посмевших покуситься на самое святое – «прекрасную, радостную и счастливую социалистическую жизнь народов СССР». Писали рабочие и актеры, красноармейцы и совслужащие. В «Правде» и «Известиях» со специальными резолюциями отметились даже участники арктической экспедиции на остров Рудольфа.

«Не могу считать расстрел наказанием для этих извергов, это не наказание, это мера социальной защиты, это истребление бешеных собак, гнусных хищников. Истребление их – наш священный долг, ибо нет наказания, равного их злодеянию. Но на всех нас лежит другой священный долг – напрячь наши силы, чтобы найти щупальцы этих гадов, раскрыть и вырвать их с корнем из нашей среды», – писал видный ученый-кавказовед, академик И. А. Орбели, которому, очевидно, общего письма от имени коллектива Академии наук СССР показалось недостаточно³.

Концентрированный яд риторики 1930-х годов неподражаем: «Мы нанесли большой удар по поджигателям войны. Это хороший урок для фашистов. Если они попробуют совать свое свиное рыло в наш советский огород, то мы так ответим им, что они не соберут своих костей»². В. И. Лебедев-Кумач обрушил в июне 1941 года на головы гитлеровцев «ярость благородную» в виде набора давно отработанных газетных клише.