Маршал Конев

Мало танков? — недоверчиво переспросил командующий. — Но по данным нашей разведки, у них там или где-то поблизости находятся две танковые армии.

— Да, это верно. Но, судя по всему, Конев бережёт эти армий для ввода в прорыв.

Гарпе поморщился: упоминание о Коневе, с именем которого связано недавнее крупное поражение немецких войск под Корсунь-Шевченковским, ему явно не понравилось.

— На этот раз его номер не пройдёт, — пробурчал он. — Никакого прорыва не будет.

— Но, мой генерал, несмотря на наши успехи на южном фланге, русские уже пробили коридор в нашей обороне. Правда, всего в два-три километра по фронту.

— Как это произошло?! — вскипел Гарпе. — Почему восьмая танковая дивизия не задержала врага?..

— Она понесла большие потери от штурмовой авиации русских ещё на марше, да и во время контратаки.

— Как вы это могли допустить?! И почему не доложили мне?..

— Донесение только что пришло. Я разбирался. Авиация накрыла дивизию на шоссе внезапно.

— Но я же приказал командиру дивизии двигаться лесными дорогами! Зачем он вылез на асфальт?

— Он рассчитывал выиграть время. Шоссе было свободно, а лесные дороги болотисты и местами просто непроходимы. К тому же низкая облачность исключала действия авиации. Но едва танкисты выскочили на шоссе, как вдруг прояснилось… Я от вашего имени уже сделал выговор командиру дивизии. И обещал ещё…

— Проворонили?!

— Но, мой генерал…

— Я говорю о командире дивизии. Его следовало бы отдать под суд. Дайте карту!

Морщась, словно от зубной боли, командующий группой стал рассматривать извилистую линию фронта. Он буквально впился глазами в узкий участок, где с таким трудом воздвигнутые укрепления будто раздвинулись, сломались, образуя в построенной войсками крепостной стене ничем не прикрытые ворота.

— Это же щель! — воскликнул, отрываясь от карты, Гарпе. — Неужели у нас не хватит сил закрыть её наглухо? Бросить туда оставшиеся резервы, нацелить авиацию. Смешать всё с землёй. Не оставить ничего живого…

— Вы только что распорядились отправить резервные части на север, где русские совершили прорыв на широком фронте и рвутся к Раве-Русской. Гарпе не хотел ничего слышать.

— К чёрту север! — кричал он. — Пусть тот, кто допустил там промах и позволил русским прорваться, выпутывается своими силами. Судьба группы армий «Северная Украина» решается здесь, на холмах восточнее Львова. А тем, кто сражается севернее, напомните слова только что полученного приказа фюрера: «Дивизии, которые в случае прорыва русских не предпримут немедленных контратак с целью ликвидации брешей и удержания своих позиций до последнего солдата, подвергают опасности многие другие части…» Поняли? До «последнего солдата»! Надеюсь, солдаты там есть ещё?

Гарпе в сердцах пододвинул к себе карту и, осмысливая обстановку, спросил:

— Что мы можем ещё немедленно бросить против русских? Выясните и доложите…

13

В штабе фронта корреспондент газеты «За честь Родины» майор Иван Барсунов чуть не сбил с ног члена Военного совета генерал-лейтенанта Крайнюкова, столкнувшись с ним в полумраке коридора сельской школы. Узнав военного журналиста, Константин Васильевич поинтересовался:

— Куда это вы так мчитесь? Вроде ничего сверхъестественного не стряслось. Всё идёт по плану.

— Извините, товарищ генерал. У меня тут идея одна. Думаю, вы мне как раз и поможете.

С журналистом Иваном Барсуновым Крайнюков был знаком давно. Они встречались ещё в армии Черняховского под Воронежем. Как член Военного совета той армии, Константин Васильевич и тогда знал неуёмную энергию Барсунова, представлявшего в армии фронтовую газету. Всюду ему хотелось поспеть первым. То он летит на боевом самолёте на бомбёжку вражеских позиций, то в танке участвует в атаке, а то вдруг уходит с разведчиками в тыл противника…

— Журналисту всё надо знать, — уверял Барсунов, когда кто-либо пытался умерить его пыл. — Он всюду должен побывать сам и всё лично увидеть и пережить. Иначе нельзя точно рассказать о боевых действиях. Читатель у нас чуткий и сразу поймёт, что газетчик находился далеко от тех событий, о которых пишет, и уже в чём-то не поверит ему. А это очень плохо. Этого допустить нельзя. Писать надо правду.

И фронтовой журналист, как правило, добивался своего, не стесняясь обращаться в критических случаях к самому главнокомандующему. Это порой причиняло немало хлопот члену Военного совета. Но Крайнюкову нравился этот симпатичный офицер, не жалевший себя ради того, чтобы вовремя добыть что-либо интересное о боевых делах, поведать о них в газете. И генерал частенько помогал журналисту, выручал его в трудную минуту.

— Что же всё-таки произошло? В чём требуется моя помощь? — спросил Крайнюков, как обычно, спокойным голосом.

— Понимаете, товарищ генерал, — заторопился Барсунов, — мне нужно сейчас, именно сейчас, для большей достоверности, чтобы в моей корреспонденции было сказано хотя бы несколько слов от имени командующего фронтом. Оценка обстановки, главная задача дня. Словом, квинтэссенция, понимаете?